Лирика

Я видел только их – ив них свой мир
Я видел только их – часы бежали
Я видел блеск очей, смотревших в высь.
О, сколько в них легенд запечатлелось,
В небесных сферах, полных дивных чар!
Какая скорбь! какое благородство!
Какой простор возвышенных надежд,
Какое море гордости отважной
И глубина способности любить!

Но час настал – и бледная Диана,
Уйдя на запад, скрылась в облаках,
В себе таивших гром и сумрак бури;
И, призраком, ты скрылась в полутьме,
Среди дерев, казавшихся гробами,
Скользнула и растаяла. Ушла.
Но блеск твоих очей со мной остался.
Он не хотел уйти – и не уйдет.
И пусть меня покинули надежды,
Твои глаза светили мне во мгле,
Когда в ту ночь домой я возвращался,
Твои глаза блистают мне с тех пор
Сквозь мрак тяжелых лет и зажигают
В моей душе светильник чистых дум,
Неугасимый светоч благородства,
И, наполняя дух мой Красотой,
Они горят на Небе недоступном;
Коленопреклоненный, я молюсь,
В безмолвии ночей моих печальных,
Им – только им – и в самом блеске дня
Я вижу их, они не угасают:
Две нежные лучистые денницы
Две чистые вечерние звезды.

^{Перевод К. Бальмонта (1895)}

К ЭННИ

Слава небу! был кризис,
Опасность прошла.
С болезнью, что грызла,
Что медленно жгла,
Та, что названа 'Жизнью',
Лихорадка прошла.

Грустно я знаю,
Что нет больше сил;
Мне и членом не двинуть,
Я лежу, я застыл;
Ну, так что же! Мне лучше,
Когда я застыл.

Я покоюсь так мирно,
В постели простерт,
Что тот, кто посмотрит,
Подумает: мертв,
Задрожит, меня видя,
Подумав: он – мертв.

Стенанья, страданья,
Вздохи, рыданья
Утихли вдруг,
И сердца жестокий,
Ужасный, глубокий,
Сердца стук.

Болезнь, и тошноты,
И муки – прошли,
Лихорадки исчезли,
Что череп мой жгли;
Те, что названы 'Жизнью',
Лихорадки прошли.

И о! из всех пыток,
Что была всех сильней,
Успокоилась жажда
В груди моей,
Та жгучая жажда
Проклятых страстей:
Я глотнул; и погас он,
Нефтяной ручей!

Я глотнул чистой влаги,
Что катилась, журча,
Струилась так близко
Под ногой, из ключа,
Из земли, в неглубокой