могущества, расколола реликвию на четыре равные части.
Во втором замке повернулся второй ключ. Что-то с силой ударило снизу в металлическую дверь; эхо удара отразилось от стен маленького подвала.
Запах, окутавший Элайн и Грега внизу, было невозможно описать словами. Это был запах самой смерти, переполнявший воздух. Грег и Элайн понимали, что этот запах исходил от тела, или даже от многих тел Хранителей. Грег положил руку на плечо Элайн, и она уверенно направилась вперед. Теперь она испытывала странное ощущение, будто ее касалось дыхание незнакомого ветра; она ощущала вокруг себя присутствие могущества древних Святынь, одежда стала ей мешать, будто под ней шевелилось великое множество насекомых. Сам воздух стал плотным, затруднилось дыхание, ее глаза и рот мгновенно пересохли, и девушке стало казаться, словно она дышала сухим песком.
Тогда Дирнуин снова выбросил сноп белого света, залившего мрачный коридор, в котором заметались тени, и высветил прямо перед молодыми людьми обитую железом дверь.
С дикой улыбкой, с мечом в руках, Элайн устремилась вперед.
Саурин раскрыл уже шесть замков и полностью сконцентрировался на том, чтобы снять с роковой двери седьмую печать, однако ему мешали непрерывные удары демонов с внутренней стороны двери. Чудовища просовывали клыки и когти в шесть раскрытых замков; было отчетливо видно, как дверь поднималась под натиском демонов, а края распечатанных отверстий деформировались.
Смуглый Человек ощутил усталость, разлившуюся по его телу, заклятие, которое он до последнего мгновения должен был отчетливо помнить, стало расплываться и ускользать из его сознания. Теперь он ощущал, как вливались в его тело силы Вивьен; он сознавал, что демоны в своем нетерпении пытались отпереть дверь, что древний металл содрогался в своем каменном обрамлении... однако он сознавал и то, что больше он не мог быть ни в чем уверен. Каждая попытка концентрации могла бы оказаться роковой, потому что Саурин знал, что со смертью не наступит истинного конца, а в такой близости к демонической реальности было вполне возможно, что его
Взяв в руки седьмую Святыню — Точильный Камень, — он изо всей силы сжал его. Древний гранитный камень должен был сломаться и раскрошиться, однако ничего не произошло. Тогда, подавшись всем телом вперед, Саурин прижал левую ладонь к содрогавшейся металлической двери.
— Дайте мне силы, — взмолился он. — Дайте мне силы.
Шум и движение за дверью смолкли, и в ответ на его мольбу потоки черной энергии устремились вдоль его руки.
Эмброуз умирал и отчетливо сознавал это. С каждой Святыней, которую уничтожал Смуглый Человек, он отнимал, частицу за частицей, жизнь одноглазого старика. На губах Эмброуза выступила кровавая пена, белки глаз налились кровью. Он ощущал уничтожение каждой из шести Святынь, как физический удар, видел, как тьма поглощала свет, и впервые за два тысячелетия почувствовал огромную невосполнимую потерю. Значит, гибель множества людей, которую он сам вызвал, была бессмысленной, а теперь и Грег с Элайн, скорее всего, уже мертвы.
Наступал конец.
Они так долго ждали этого момента.
В древних легендах о них говорилось, что давным-давно они обитали в Мире Людей и питались их нежной плотью. Существовали и такие легенды, которые рассказывали о тех из них, которым удалось вернуться в мир, населенный людьми, через другие потайные или временные проходы.
Но теперь наступал конец времени долгого ожидания. Шесть из заклятых замков, которые наглухо закрывали дверь между двумя мирами, были открыты. Через огромные замочные скважины просачивались дурманившие запахи плоти и крови, заставляя тех чудовищ, которые находились ближе к двери, впадать в неистовство.
Повернулся ключ в седьмом замке.
Стоя перед обитой железом дверью, Элайн сжала сломанный меч обеими руками и расправила плечи. Их план был чрезвычайно прост: у них не было никакого плана.
Элайн вытянула руки и дотронулась до двери концом меча. Железо с шипением расплавилось, а дерево обратилось в прах.
Входя в образовавшийся проем следом за девушкой, Грег заметил сияние, исходившее от ее кожи.
Маленькое помещение напоминало скотобойню. В центре комнаты припал к полу обнаженный мужчина. Он раскачивался над растерзанным телом, в котором почти не угадывались женские черты. Женщину вспороли от горла до паха, кожа с нее содрана, так что были видны изогнутые ребра и внутренние органы. На теле женщины лежали оставшиеся Святыни, пропитанные кровью.
Саурин повернул голову и взглянул на рыжеволосую девушку, стоявшую в дверном проеме. Он зловеще улыбнулся окровавленными губами.
— Очень хорошо, что ты принесла мне меч, — прошипел он и опустил Святыню — маленькое резное изображение Колесницы Моргана — в дымившуюся страшную рану в лежавшем перед ним теле, омывая Святыню кровью. Вынув ее из раны, он с силой сжал ее руками, превратив в нечто бесформенное.
Элайн и Грег услышали отчетливый щелчок повернувшегося в замке ключа, а в следующий миг искалеченное женское тело шевельнулось. Теперь молодые люди увидели, что оно лежало на металлическом люке, крышка которого была темной от крови. Эта крышка вздрогнула, и в отверстии показался изогнутый черный язык, слизывавший кровь.
— Слишком поздно, — свистящим шепотом произнес Саурин.
Элайн ощутила движение меча в собственной руке и метнулась вперед, сжимая оружие обеими руками, опустив его ниже и отведя чуть влево, а в следующий миг девушка уже поднимала его...
Саурин подхватил ближайшую Святыню и встряхнул ее. Элайн мельком увидела звериную шкуру, оленью голову с рогами, затем меч ударил по ней, и в воздух посыпались искры.
— Смотри на Мантию Артура! — Смуглый Человек выпрямился и набросил Мантию себе на плечи, надев на голову рогатый капюшон.
Посреди леса стоял рыцарь, повернувшись навстречу охотнику, трубившему в рог, и его дьявольским собакам с красными глазами.
Видение заворожило девушку, и Саурин, воспользовавшись мгновением, выкинул вперед левую руку и схватился за лезвие меча, вызвав вспышку бело-зеленого пламени. Элайн потянула меч назад, но Саурин оказался проворнее.
Стук и шум под круглой металлической крышкой стали еще более настойчивыми и пугающими.
— Мое воинство проголодалось, — зловеще прошептал Саурин. Он потянул меч к себе, и Элайн почувствовала, что Святыня стала выскальзывать из ее рук. — Меч — самый могущественный из всех ключей. Если я открою этот замок, то мне не понадобятся остальные. — Он опять потянул меч к себе, едва не вырвав его из рук девушки. — Тебе будет оказана особая честь: первой демоны сожрут тебя.
Грег бросился к Элайн и сильно толкнул ее вперед, прямо в руки Саурина. Она все еще удерживала меч, внезапный толчок послал оружие вперед, лезвие порезало руки Саурина, а сломанный клинок глубоко вошел в его грудь, поразив легкие и сердце. Саурин с изумлением взглянул на меч, вошедший в его тело, а когда меч вспыхнул, его глаза широко раскрылись. Элайн шагнула вперед и повернула лезвие в груди Саурина, прежде чем вытащить его. Девушку и Грега отбросило назад охватившее комнату пламя. Свинцовые ящики плавились, языки огня шипели на каменных плитах пола, Святыни на мгновение вернулись к жизни. Меньше, чем единственный удар сердца, продолжалась схватка тьмы и света, затем комната погрузилась в сплошную темноту.
На миг наступила тишина, затем раздался угрожающий треск фундамента. Камни дрожали, земля волновалась, и вот в погруженную во мрак комнату проник солнечный луч. Элайн и Грег осторожно подошли к дверному проему и заглянули внутрь. Сквозь небольшую трещину высоко в стене теперь можно было увидеть небо. Тела Саурина и Вивьен бесследно исчезли, ничто больше не напоминало о них. Сломанный меч со сверкающим невредимым лезвием лежал на полу поверх Мантии Артура.
Древняя дверь посреди пола оделась камнем, замочные скважины теперь закрывало белое стекло.
Глава 63
Им не понадобилось и секунды для того, чтобы узнать в крошечном иссохшем создании, ссутулившемся в каменном кресле, старого Эмброуза. Грег и Элайн опустились перед ним на колени и
