Наконец ворота открываются. Мы уже почти достигаем городских стен, когда я чувствую, будто меня трахнули молотком. Какое-то время я ничего не соображаю, потом пытаюсь встать. Наконец мне это удается, и я осматриваюсь по сторонам.
Хормон, Кораний и Анумария помогают друг другу подняться с земли. У чародеев всегда есть при себе заклинания Личного оберега вроде тех, что носим мы с Макри. У моих солдат ничего подобного нет, и они остаются лежать на снегу. Когда мое сознание немного прочищается, я замечаю, что мы не одни – перед нами стоят двенадцать орков. Три колдуна, семь воинов и два офицера. Один из магов – Хорм Мертвец.
Лисутарида у моих ног начинает шевелиться. Хорм смотрит на нее.
– Ты убила моего дракона, – говорит он с болью в голосе. – Самого любимого.
Хорм переводит взгляд на Макри. Если он опять предложит ей цветы, я убью его голыми руками. Но Хорм не произносит больше ни слова, так как вперед выходит оркский офицер. Высокий и хорошо сложенный. Одетый в латы. У него черные волосы и маленький золотой кружок на лбу. Я понимаю, что это сам принц Амраг. Он некоторое время смотрит на нас, особенно на Макри. Лисутарида, шатаясь, поднимается на ноги. Телохранители принца бросаются вперед, чтобы защитить повелителя.
Амраг вопросительно глядит на Хорма.
– У них не осталось чар, – говорит колдун.
– У вас их тоже нет, – отвечает Лисутарида.
– Нам пришлось израсходовать их, чтобы спастись, когда ты низвергла нас с небес.
Бледнолицый медлительный Хорм, одетый в длинный плащ, являет собой странную фигуру.
– Но у нас есть армия, – добавляет он.
И в самом деле, на горизонте появляется не меньше тысячи орков.
Я подталкиваю Лисутариду в сторону городских стен.
– Идите! – говорю я. – Сейчас же.
И подаю чародеям знак, чтобы бежали. Хормону и Анумарии не надо повторять дважды, а вот Лисутарида колеблется, но тут Кораний Точильщик хватает ее за порванный плащ и тащит за собой.
Мы с Макри выхватываем мечи. Густой дым от дохлых драконов все еще висит в воздухе. Жду, когда принц велит стражникам броситься в погоню. Их семеро. Мы с Макри можем сдержать их до подхода орков.
Принц не шевелится. Он смотрит на Макри, а потом обращается к ней на языке, известном лишь немногим оркам.
– Ну, здравствуй, сестра.
– Ну, здравствуй, брат.
– Радуюсь твоим воинским успехам.
– Ты бросил меня подыхать среди рабов в гладиаторском лагере.
Принц пожимает плечами.
– А теперь ты сражаешься за Турай.
– Точно.
– Не хочешь присоединиться к моей армии?
Она плюет на землю.
На губах принца появляется усмешка.
– Эльфийская кровь. От нее все беды.
Он смотрит вперед.
– Ворота закрываются. Если вы хотите вернуться в город, идите прямо сейчас. Встретимся за крепостными стенами.
Макри хочет что-то сказать. Ее губы дрожат. Я хватаю ее и сквозь густой дым и падающий снег тащу за собой к Восточным воротам. Они вот-вот захлопнутся перед нами. Я издаю самые грязные и громкие ругательства, которые только знаю. Слава богу, кто-то услышал меня. Ворота открываются на несколько дюймов, и мы проскакиваем внутрь. Закручиваются тяжелые болты, опускаются огромные перекладины. Мы последними возвращаемся в Турай.
Я поворачиваюсь к Макри.
– Он назвал тебя сестрой? Принц Амраг– твой брат?
– Наполовину. У нас один отец, но матери разные. В Амраге не течет эльфийская кровь.
– Ты давно знаешь об этом?
Она качает головой.
– Я не знала, что случилось с ним после того, как он убежал из лагеря гладиаторов.
Вокруг царит полный хаос, Лисутариды нигде не видно.
– Что нам теперь делать? – спрашивает Макри.
Хороший вопрос.
Я и сам не знаю, что делать. Никто не знает.
– Мне надо найти Лисутариду, – говорит Макри.
Я следую за Макри. Давненько я уже не был столь неуверен в себе. Может быть, мне отправиться в округ Двенадцати морей, залезть на какую-нибудь стену и ждать атаки орков? Или лучше находиться поблизости от Восточных ворот – на случаи если орки ударят здесь? Не знаю.
Возле восточной стены расположен Сад удовольствий. Пруды сейчас все замерзли, а деревья покрыты снегом. На стылой земле тут и там валяются тела убитых и раненых. Турай не готов к таким потерям – не хватает докторов, аптекарей и травников. Раненые лежат в снегу, и никто не оказывает им помощи.
– Ты был прав относительно войны, – говорит Макри. – Я с самого начала сражения ничего не могла понять.
– Мы тоже. Кроме того, что нас били.
– Гурд жив?
Я качаю головой.
– Понятия не имею.
Мы натыкаемся на человека, стоящего на коленях. Это Эрисокс, повар консула. Когда началось сражение, бедняга оказался за городской стеной. Он едва успел вернуться в город, сохранив при этом свою тележку и маленькую печку. В ногу Эрисоксу попала стрела, и он пытается вытащить ее. Я наклоняюсь помочь. Стрела вонзилась не слишком глубоко и не принесет большого вреда. Одним рывком выдергиваю ее, Эрисокс вскрикивает от боли и на мгновение теряет сознание.
– Рана пустяковая, – говорю я ему.
Осматриваю портативную печь. Я уже давно ничего не ел. Открываю дверцу в поисках съестного, нахожу булочку, достаю ее и протягиваю половину Макри. Она отказывается, и я разом съедаю всю сдобу.
– Эрисокс – мастер своего дела. Сомневаюсь, есть ли в городе лучший повар. Выпечка просто замечательная.
– В самом деле? – спрашивает Макри.
– Идеальная. Подумать только, в каких трудных условиях ее готовили. Портативная печь, пурга, орки наступают, драконы кружат над головами… А человек печет отменную сдобу! Ничто не может остановить его.
Умолкаю и вдруг понимаю, что Эрисокс мне врал. Тут он стонет, и я помогаю ему сесть ровно.
– Эрисокс, в ходе расследования убийства Гальвиния я доверял только вам одному, потому что вы великий повар. Но вы врали мне, не так ли? Вы сказали, что никто не входил на кухню. Это неправда.
У Эрисокса несчастный вид.
– Беварий был на кухне вместе с Риттием. Я ходил в кладовую вместе со своим помощником и Беварием.
– Зачем?
– Чтобы сделать ставки на скачках. Все кухонные работники кабинета консула обычно сдают деньги повару Бевария.
– Так почему на этот раз деньги взял Беварий?
– Он сказал, что повар болен. Мы сочли это странным, но ведь все знают, что сенаторы любят делать ставки.
