— Штурман «Деи Грации» допускает, что шторм явился причиной тому, что капитан Бриггс с командой и семьей оставил «Марию Целесту». Между тем комиссии известно, что в последнюю неделю ноября в районе Азорских островов не отмечалось штормов. Мы это знаем на основании более пятнадцати выписок из вахтенных журналов судов, находившихся в вышеуказанном районе в указанное время. Комиссия отвергает шторм как причину оставления командой судна ввиду следующего факта. В кают-компании «Марии Целесты» обнаружена швейная машина. На полированной полке машины найдена катушка, шпонка и масленка. При шторме никем не управляемая бригантина испытывала бы сильную бортовую и килевую качку, в результате чего эти предметы соскользнули бы с гладкой полки швейной машины и оказались бы на ковре. Это бы случилось и с тарелками, стоявшими на столе кают-компании. Однако ни один из предметов обеденного сервиза «Марии Целесты» не был разбит. Вода в трюмы могла попасть из-за рассохшихся досок и плохо прикрепленных медных листов обшивки. Течь могла прекратиться после того, как доски разбухли. Наличие мокрых вещей в салоне и в каюте капитана может быть объяснено открытыми световыми люками.
Как вы только что слышали, запись на грифельной доске не вызывает у господина Дево каких-либо сомнений, и он полагает, что она сделана одним из помощников капитана «Марии Целесты».
Здесь Флуд умышленно сделал паузу и обвел глазами зал. В наступившей тишине он, повысив голос, продолжал:
— Мы установили, что эта запись сделана не рукой Бриггса, не Джиллинга, не Ричардсона! Об этом свидетельствуют анализ почерков и письменное показание господина Винчестера, которому эта запись была предъявлена. Более того! На этой же самой доске, в самом низу обнаружена еще одна запись. Она гласит: «Франциска! Моя дорогая и любимая жена!» Слова нацарапаны каким-то острым предметом. Я поясню, господа:
Франциска — имя госпожи Ричардсон — жены помощника капитана «Целесты» и дочери ее владельца. Сличение почерков показало, что это рука Альберта Ричардсона!
В зале, где сидела комиссия, раздались восклицания недоумения, начался шум. Немного подождав, генеральный прокурор продолжал:
— Господин Дево отрицает вероятность мятежа и убийства на «Марии Целесте». Он ссылается на то, что, якобы, не обнаружил следов насилия и борьбы. — При этом Флуд сделал значительное ударение на слове «якобы». — Вот, господа, эти следы! — Генеральный прокурор не торопясь подошел к массивному шкафу, где хранились текущие судебные дела, посмотрел в зал с видом человека, которому уже давно все известно, и достал из нижнего ящика тщательно упакованный в парусину продолговатый предмет. Развернув брезент, прокурор поднял на вытянутой вверх руке саблю. Ее потускневший от времени эфес, украшенный эмалевым гербом Мальтийского ордена, и сильно изогнутый клинок говорили о том, что эта сабля итальянская. Выждав, пока в зале снова наступит тишина, Флуд пояснил:
— Это страшное оружие было найдено под кроватью капитана Бриггса. На клинке сабли, господа, бурые пятна. Я уверен, что это запекшаяся кровь несчастных жертв мятежа. Такого же цвета пятна комиссия обнаружила в разных местах на палубе «Целесты» и на ее поручнях правого борта. Кроме того, на этих же поручнях замечено несколько глубоких зарубок, сделанных, по всей вероятности, топором...
Повернувшись в сторону капитана «Деи Грации», королевский юрисконсульт добавил:
— Итак, господин Морхауз, дело обстоит намного сложнее, чем вы думаете...
Время шло. Сведений о судьбе экипажа «Марии Целесты» не поступало — океан продолжал упорно хранить свою тайну. Слухи о загадочном происшествии распространялись по всему миру. В тавернах и портовых кабачках Америки, Европы и Азии пылкая фантазия моряков, подогретая крепким грогом, виски и саки, превратила случай с «Марией Целестой» в легенду. О «Целесте» говорили все.
Тайну бригантины пытались разгадать и в Америке. Министерство финансов США разослало по всем восточным портам страны специальный циркуляр. Вот перевод подлинного текста:
Сборщикам таможенных пошлин и другим лицам: Вас просят сообщить Министерству любое дошедшее до вас сведение, которое поможет выяснить обстоятельства, при которых был покинут корабль, найденный брошенным на море 4 числа прошедшего декабря месяца под 38°20' северной широты и 17°37' западной долготы и отведенный в гавань Гибралтара британским судном «Дея Грация», заявившим там о своей находке. Согласно вахтенному журналу покинутого судна, оно оказалось американской бригантиной «Мария Целеста», шедшей из Нью-Йорка в Геную под командой капитана Бриггса.
Обстоятельства дела возбуждают сильное подозрение, что капитан, его жена и ребенок, а может быть и старший штурман, были убиты в состоянии опьянения командой, очевидно, получившей доступ к алкоголю, которым был нагружен корабль. Полагают, что судно было брошено командой между 26 ноября и 4 числом прошедшего декабря месяца и что команда либо погибла на море, либо, что вероятнее, была взята каким- нибудь судном, направляющимся в один из портов Северной или Южной Америки или же Вест-Индских островов.
Найденный покинутый корабль оказался совершенно неповрежденным. Он был хорошо снабжен всем необходимым и провиантом, и какой-либо видимой причины, почему он был покинут, не имеется. На судне нашли саблю как будто с пятнами крови на клинке и такие же пятна заметили на палубе бака. Корабельных документов и хронометра не оказалось, но почти все вещи капитана, его жены и ребенка, а также и команды были найдены в хорошем состоянии; книги, драгоценные вещи, золотые медальоны и дорогое женское платье были оставлены нетронутыми в каюте. Вахтенный журнал велся до полудня 24 ноября.
Министерству известны и многие другие подробности, относящиеся к этому таинственному происшествию, и в случае необходимости они могут быть переданы любому липу, которое обязуется разгадать это дело.
Тем временем в Гибралтаре комиссия Адмиралтейства продолжала следствие. По поручению Флуда корвет «Кондор» отправился на Азорские острова с заданием обследовать побережье острова Санта-Мария и выяснить у местных жителей, не появились ли там Бриггс и его команда.
К этому времени в Гибралтар из столицы Великобритании прибыли два сыщика Скотланд-Ярда. Работа закипела. Сыщики, вооружившись лупами, за неделю буквально обнюхали на «Целесте» каждую щель. Они подтвердили почти все, о чем в свое время сообщал штурман «Деи Грации», и то, что обнаружила комиссия Адмиралтейства. Правда, столичные детективы установили несколько дополнительных фактов, но и они не позволили сделать какие-либо конкретные выводы.
Сыщики на тех же основаниях, что и комиссия Адмиралтейства, отрицали вероятность того, что сильный шторм побудил Бриггса дать приказ об оставлении корабля. Они пришли к выводу, что если бы бригантина была застигнута штормом, то в носовой надстройке судна все было бы залито водой. Фактически же вода в ней была только на палубе кубрика и камбуза. К тому же на лезвиях матросских бритв, которые хранились на полке в кубрике, не было никаких следов ржавчины от морской воды. Кроме того, сыщики определили, что на носовой надстройке, сделанной из тонких сосновых досок, в случае сильного шторма от ударов волны разошлись бы закрашенные пазы.
Но все же наиболее веским аргументом, отвергающим вероятность шторма, по мнению экспертов из Скотланд-Ярда, был факт, что катушка, шпонка и масленка не упали с полированной полки швейной машины. К тому же оказалось, что часы в кают-компании бригантины остановились не потому, что в них попала вода, как считал Дево, а у них просто кончился завод.
Оказывается, никто не обратил внимания на отсутствие на борту «Марии Целесты» лага — прибора для измерения скорости судна. Этим открытием сыщики, как говорится «утерли нос» морякам, входившим в состав адмиралтейской комиссии.
После долгого обследования разбитого компаса и свернутого нактоуза, на котором он должен был быть укреплен, сыщикам удалось установить, что оба эти предмета сломаны с применением человеческой силы. Причем повреждение самого компаса носило характер неумышленный. Возможно, кто-то пытался в спешке вынуть его из гнезда нактоуза и уронил на палубу...
Сыщики высказались и по поводу курительных трубок, найденных Оливером Дево в носовом кубрике. По оставшемуся в них пеплу они установили: трубки были набиты тем же табаком, что остался в кисетах и рундуках матросов. Значит, трубки принадлежали морякам «Марии Целесты».
По развязанным узлам на веревке, крепящей бочки с водой к мачте, можно было предполагать, что
