— Чуточку левей, — произнесла Кристин и направилась через студию к Рику.
Ох! Ведь не собираешься же ты дотрагиваться до меня? Он поспешил предупредить такую возможность:
— Можешь просто сказать, что я должен сделать.
Сосульки, белые медведи, пингвины, прыгающие в ледяную воду.
Кристин вдруг остановилась.
— Так хорошо. В этом положении ты выглядишь лучше всего.
Неужели она покраснела? Рик надеялся, что так и есть. Кристин заслуживала этого.
В следующую минуту она поспешно вернулась к рабочему месту.
— Тебе удобно так стоять?
— Да, вполне.
Если она и почувствовала в его ответе иронию, то никак этого не показала. Подойдя к книжному шкафу, она вынула большой блокнот.
Рик нахмурился.
— Это еще для чего?
— Мне нужно сделать несколько набросков.
— Ну уж нет! Никаких рисунков!
Достаточно и того, что он позирует в голом виде. Недоставало еще, чтобы по рукам пошли какие-то зарисовки!
— Но…
— Ты сказала, что хочешь вылепить скульптуру. Про рисунки не было ни слова. Так что давай, лепи!
Кристин открыла рот, будто желая возразить, но промолчала. Ее взгляд переместился от глаз Рика вниз, прошелся по всему его поднятому на пьедестал мускулистому телу. Потом вернулся обратно. Она повертела в руках блокнот, положила его обратно в шкаф и сказала, пожав плечами:
— Ладно, никаких зарисовок.
Рик вздохнул и принял давешнюю позу. Ту, в которой ему было удобно.
— Так хорошо?
Кристин подняла на него взгляд и тут же опустила.
— Да… конечно. — Она едва заметно улыбнулась. — Что ж… наверное, начну.
— Начни, пожалуйста, — мрачно произнес он.
Затем закрыл глаза и попытался представить себе снежные просторы Антарктики. Ох, что за мука!
Господи, помоги! Господи, помоги! — это было единственное, о чем могла просить Кристин, отчаянно стараясь сохранить спокойствие. Вместе с тем она искренне полагала, что заслужила все происходящее с ней.
Вот он, самый великолепный мужчина в мире, стоит, обнаженный, совсем рядом, а она может лишь смотреть на него, но не имеет права дотрагиваться. А ведь ей предстоит лепить скульптуру, следовательно, она должна оценить тело Рика. Невозможно. Просто невозможно. Кристин знала это. Но нужно было что-то делать. Нельзя опустить руки и сказать: «Я пошутила. Все это большая ошибка. Я не умею лепить».
Чистая правда, но произнести этого она не могла. Тем более сказать подобное Рику Шеппарду! Она бросила ему вызов, который он принял. И каким-то образом обернул ситуацию против нее.
Облизнув губы, Кристин подняла на него взгляд… и не смогла отвести. Глаза Рика оказались закрыты — хвала Создателю! — что значительно облегчало задачу. Сейчас она хотя бы могла смотреть на него. Однако этого было недостаточно. Ей хотелось придвинуться поближе, обойти вокруг, протянуть руку и прикоснуться к его теплой коже.
В глубине горла Кристин что-то пискнуло. Рик сразу открыл глаза.
— Что?
Она покачала головой.
— Н-ничего. Все в порядке.
Поспешно отведя взгляд, Кристин надела поверх проволочной арматуры бумажный конус и принялась покрывать его слоем глины. Это занятие помогло ей немного отвлечься от мыслей о Рике. Она разминала, разглаживала материал, сооружая нечто, отдаленно напоминающее торс.
Да, верно, действительно похоже на торс, подумалось ей. А что, не так уж плохо для начала.
Кристин подхватила очередной ком глины и принялась сооружать ноги, которые собиралась лепить не во всю длину.
Автор учебника по скульптуре, наскоро просмотренного ею вчера, почему-то не советовал начинающим делать человеческую фигуру в полный рост, вероятно полагая, что новички не справятся с такими трудными участками, как колени и ступни. «Придерживайтесь традиции, — было написано в книге. — Сосредоточьтесь на основных деталях».
Кристин стрельнула взглядом на «основные детали» Рика. И вновь в ее горле возник сдавленный панический звук. Ей нечасто доводилось видеть обнаженных мужчин. Она ухаживала за отцом, пока тот болел, однако не нужно быть Роденом, чтобы увидеть разницу между иссушенным недугом пожилым человеком и находящимся в полном расцвете сил молодым мужчиной.
В свои тридцать пять лет Рик был широкоплеч, со стройными худощавыми бедрами, бугрящимися мышцами и загорелой кожей.
Впрочем, были и светлые участки. Выходит, он загорает в плавках? Это открытие почему-то удивило Кристин. Прекрати думать об этом, приказала она себе. О нем! Сосредоточься на образе. Сконцентрируй внимание.
Но попытка сосредоточиться не увенчалась успехом. Напротив, она вновь привела Кристин к предмету ее девичьих грез. Это было все равно что не думать, к примеру, о том, существуют ли на свете синие тигры, когда один из них находится прямо перед глазами.
И она, конечно, думала. И смотрела. Не могла отвести глаз. Но пока она делала это, ее пальцы пришли в движение. Будто сами собой они начали работать с глиной. Мало-помалу Кристин сформировала бедра Рика, потом взялась за торс, плечи, спину, ягодицы. Да, она вылепила даже их!
Он был великолепен. К тому же ей случалось видеть его на баскетбольной площадке — быстрого, грациозного, сильного и яростного. И сейчас ее пальцы, казалось, заново создавали форму этого восхитительного, способного так красиво двигаться мужского тела и словно вдыхали в него жизнь.
По мере того как Кристин работала, охватившая ее мозг лихорадка понемногу стихла. Эмоции улеглись. Да, да, вот оно! — мелькали в ее голове обрывки мыслей. Кажется, я ухватила линию…
Действительно, дело спорилось, продвигалось, как по маслу. Она с восторгом наблюдала за тем, как под ее руками образуется мужская фигура. Это было совершенно ни на что не похоже. Ничего подобного ей прежде делать не доводилось.
Глина словно дышала. Кроме самой своей сущности она обладала субстанцией. У нее была своеобразная твердость, сила и мощь. По мере продвижения работы Кристин начала понимать, откуда взялось предание о том, что человек был создан из глины. Сейчас, лепя скульптуру собственными руками, она почти верила, что так и было на самом деле.
Время — понятие относительное. Как известно, когда занимаешься чем-то приятным, оно летит незаметно. И движется со скоростью сползающего с горы ледника, когда совершенно обнаженный неподвижно стоишь под взглядами самой нервирующей женщины в мире. Близость которой к тому же заставляет реагировать твою плоть.
Когда они начали, с Риком именно это и происходило. Поэтому он и прибег к помощи «охлаждающих» мыслей — думал о снеге, пингвинах, моржах и полюсе вечного холода. А еще производил в уме математические вычисления и повторял спряжение немецких глаголов. И делая все это, он стискивал зубы, смотрел в окно или закрывал глаза, с нетерпением ожидая окончания позирования.
Кристин получила желаемое сполна. Могла глазеть на Рика, сколько душе угодно. Тот надеялся, что она довольна.
Раздраженно пошевелившись, он пожалел, что не оставил на руке часы. Его поза могла быть «удобна» поначалу, но с течением времени начала досаждать. Сколько еще собирается работать? Он
