ознакомившегося с ксерокопией чека на UBS, было многословным. Рэмбо просмотрел его по диагонали.
«…Гарантийный лимит 300 франков Швейцарии. Получить большую сумму можно в США, если послать чек на инкассо в Женеву в „Юнион Банк Суиссез“, удостовериться, выписан ли чек чекодателем… Один из банков мог бы принять на инкассо и отослать в „Юнион Банк Суиссез“. Поскольку чек заблокирован, деньги не будут выплачены…»
Эксперт не понял, о чем его спрашивают.
Сейчас, впрочем, это было неактуально: деньги по чеку в Женеве были получены…
Сведения об этом сообщила американская фирма-партнер из престижного мирового объединения WAD — Всемирной ассоциации детективов. И сразу поступил факс второго партнера — из не менее известного международного объединения, приславшего предложение начать обмен информацией, ASIS — Американской ассоциации промышленной безопасности.
«Деньги со счета Камала Халифа переведены фирме „Фантом-информ“… Подробности выясняются…»
Телефонный звонок прозвучал по-ночному глухо. В голосе секьюрити, звонившего с главного поста у входа, Рэмбо почувствовал неуверенность.
— Тут преподаватель к вам…
— Преподаватель?
—Сопромата. Доцент. Говорит, ему назначено.
Было слышно, как дежурный о чем-то спрашивает гостя через дверь по переговорному устройству.
—Он говорит, вы знаете. Принимать экзамен по сопромату.
—А-а… Конечно! Что ж это я! Открывай!
Секьюрити привел в действие систему разблокировки двери. Рэмбо уже быстро шагал по коридору. «Бутурлин!»
При теперешнем отношении МВД к частно-сыскным структурам визит для РУОПа был равносилен тайному посещению воровской малины. Бутурлин слегка поддал, держался в хамской манере:
— Все в порядке, Рэмбо. Так, поссать заехал. Привет…
— У вас в РУОПе уже и поссать негде? Сейчас организуем.
Разговаривали на лестничной площадке. Было удивительно: не только криминальные авторитеты Сметана и Серый, но и свой брат мент равно предпочитали откровенничать наверху, у туалета. Вроде после дискотеки в неприютном этом, зачуханном когда-то клубе, именовавшемся Дворцом культуры, на последнем этаже сбежались, чтобы свести личные счеты. Не было только музыки внизу. Бутурлин, как давеча Серый, прошел вдоль кабинок. В них было пусто.
— Говорят, и тут у тебя нашпиговано техникой…
— Есть немного. А ты? Как обычно? Со скрытой камерой?
—Может, штаны снять? Показать?
Бутурлин валял дурака. После разговора с Толяном у него было муторно на душе.
—Боюсь, убийство Арабова РУОПу не по зубам. А тут еще синтетический наркотик… — Стоило следствию войти в соприкосновение с торговцами оружием или наркотиками, дела сгорали, словно в плотных слоях. — Я чувствую, как на меня уже давят.
Рэмбо не обрадовался, оттого что его худшие опасения подтвердились. РУОП располагал мощными связями в криминальной среде. Кроме того, в МУРе существовало подразделение, занимавшееся оперативной разработкой преступных авторитетов. И ничего с заказными убийствами не получалось!
— Тебе туалет больше не нужен?
— Нет, поехал.
Они вышли на лестницу. На втором этаже Рэмбо окликнул дежурного:
—Открой семнадцатый. — Он обернулся к Бутурлину: — Зайди.
Кабинет был обычный, медицинский. Рэмбо включил свет. Нажал на клавишу компьютера:
—Тут у нас психолог… Видишь? Вот несколько оттенков цветов. Выбери тот, что тебе в данную минуту по душе…
Бутурлин дотронулся до табло:
—Этот! Серо-буро-малиновый…
Компьютер тут же выдал заключение: «Желаемые цели, сдерживаемые характеристики, актуальные проблемы…» Бутурлин узнал о себе: «Напряженное состояние, вызванное нервным истощением или стрессом на сексуальной почве, обусловленное чрезмерным самоограничением… Сдержанность в сфере чувственности мешает раскрыться и вступить в эмоционально насыщенные контакты… Беспокойство, идущее от отсутствия эмоционально-теплых связей…»
—Что-то есть…
Он вспомнил овцу, постоянно встречавшую его в коридоре. Спросил без всякой связи:
— У меня нет времени ждать почту. Может, есть вещи, которые ты обязан по закону сообщить в контору. Тогда лучше прямо сейчас!
— Поднимемся ко мне.
В кабинете он достал ксерокопию. Бутурлин ее сразу узнал:
— У меня такая же. Я не знал, что это…
— Савон! — Рэмбо догадался.
«Савон работал с РУОПом! Как и с „Рассветбанком“! И с бандитами. РУОП ничего не знает о судьбе своего человека…» .
— Ваш человек…
— Комментариев не будет.
Яснее Бутурлин не мог выразиться. Над сведениями такого рода стоял гриф «секретно».
—Что это за чек?
Рэмбо ввел Бутурлина в курс мошеннической операции с чеком. Мертвому главе «Дромита» это уже не могло навредить.
— Это — твое, Бутурлин! Давай…
— Разве мы не в спарке с тобой? Мне казалось…
— Я ограничен заказом. Безопасность Неерии! Мои наработки в твоем распоряжении. Вот, кстати…
Рэмбо достал несколько бумаг.
— Гнеушев Александр Иванович… Приходил устраиваться. Прошел спецкурс ФСБ. Ганс Шлейер, приговоренный к смерти «Красными бригадами»… Его конек! А это удостоверение Фонда психологической помощи. Ребята отобрали его в проезде Вахтангова у профессионального топальщика. Он пас Игумнова. Разберешься…
— Психологами я уже занимаюсь. В частности, Промптовым, начальником службы безопасности Фонда. У Шайбы дома был его телефон…
— Вот кого следовало сразу сдать под наружку…
— Толян выехал на место. Все провалил. Кстати, почему ты посчитал Гнеушева подозрительным?
— Паспорт! «Выдан в г. Пап, Наманганской области…» Оттуда же учредитель «Новых центурионов», который пригласил Тяглова. У меня хорошая память.
Географически все тянулось к афганской границе — к Большой Дороге Наркотиков.
Бутурлин пока тоже не жаловался на память:
— Промптов ссылался на друга, тот ночевал в гостинице. Прохоров! Из тех же мест… Фамилии все разные. Но чтобы все из одного городка величиной с муравьиную залупу! Я начал проверку… Тебе название «Фонд психологической помощи Галдера» о чем-то говорит?
— Говорит… — «Лайнс» был динамичнее громоздкой структуры РУОПа. Работая по конкретному заказу, быстро превращался в источник собственной конфиденциальной информации. — Это тоже «Рассветбанк». Его диверсионный отряд.
— Какой он из себя, Гнеушев?
— Меньше сорока, крепкий. Особая примета: волосы словно алюминий… Редкий цвет!
Афганца увезли из РУОПа на Петровку, 38. Старший опер подразделения, разрабатывавшего главарей преступного мира, — молочный, дебелый, — не сразу понял, кто перед ним, повел себя грубо. Ему понравилась зажигалка-пистолет.
