Фавзи был средних лет, с серым землистым лицом, худощавый, в форме подполковника внутренних дел.
—Валижон! — Он поднялся из-за стола. По землистому лицу блуждала рассеянная, отчасти виноватая улыбка. Рэмбо не мог найти ей объяснения. Валижон представил президента «Лайнса».
— Очень приятно. Я скажу, чтобы поставили чай…
— У нас дело, — сказал Валижон сухо. — Вот список фамилий. Все они получили паспорта в Папе…
Начальник паспортного отдела заглянул в список:
—Монахов, Марьясов… Промптов… Не помню. Столько людей проходит, Валижон.
— Этих ты должен вспомнить. Номера идут подряд. Паспорта выдали одновременно. Без тебя бы не решились.
— Что-то припоминаю. Но смутно… Было указание. Этих людей нет в городе. Это точно… — Фавзи посчитал объяснение исчерпывающим. На Рэмбо он не смотрел. — А как ваша жизнь?
Уже знакомая крашеная, с косой блондинка из приемной внесла легкое угощение. На столе появились яблоки, миндаль с изюмом. Закон гостеприимства в любом случае соблюдался. Генерал отказался от угощения:
— Мы спешим.
— Не выпьете чаю?
Жест Валижона был понят. Рассеянная улыбка исчезла.
—В другой раз. Сядь.
— Хоть миндаль попробуйте.
— Ты помнишь, как пришел ко мне проситься на работу в Хорог?
Упоминание об этом было неприятно Фавзи.
— Валижон! — Он взглянул укоризненно. — С этим покончено!
— Я думаю, нет.
Валижон встал, прошелся по комнате. Ему показалось, что подполковнику следует напомнить правила хорошего тона.
—Учись говорить правду, Фавзи! Правдой добьешься своего! Сказал мудрец: «Язык привыкает к тому, чему его учишь!»
Фавзи угрюмо молчал.
— Кто эти люди?
— Я их вообще не видел.
—Ты дал команду выписать паспорта?
Рэмбо не вмешивался. Валижон допрашивал в классической манере розыскника.
—Ты можешь нам дать их фотографии с формы семь?
— Откуда? — Фавзи воспользовался виноватой улыбочкой. — Им не выписывали.
— Тебе приказали!
— Да. Приказали сделать отметку: «Паспорта выданы для оперативного использования ФСБ…» Паспортистка прописала. Сама отвезла паспорта…
— Кто приказал?
— Большой человек. Точнее, от его имени.
Валижон поднял глаза. Фавзи добавил:
— Из Папа. Ты не ошибся…
Разговор был закончен.
—Хоть пиалушку выпейте. Не обижайте. Вот миндаль, пожалуйста, попробуйте.
Окружающая местность быстро, на глазах, менялась. Вдоль дороги то и дело возникали результаты человеческой деятельности: недостроенные или развалившиеся глиняные постройки. Серые, не приспособленные для жилья дома… То ли сушилки, то ли конюшни. Без окон, продуваемые ветром. Валижон затормозил.
—Поселок Победителей… Юридический адрес фирмы «КОДС». Ты хотел побывать на месте.
Он пояснил:
— Сгоняли с мест, заставляли переселяться сюда. Воду от кишлаков увели, направили на поле. Предполагалось, люди тут будут жить не семьями, а бригадами.
— Стоянки общества будущего!
— Потемкинские деревни. Вода привозная. Фактически тут не жили. Вот!
Табличка на доме сохранилась: «Усманходжаев, 17». Здание было пусто.
—«Акционерное общество „КОДС“…
Валижон, Рэмбо и телохранитель вошли. Следы запустения видны были уже внизу. Двери унесены. Пыль вперемешку с сухими экскрементами. Разбитые унитазы, показушные раковины, подключенные к несуществующей системе водоснабжения и канализации. Бетонный «Дювальевиль», описанный Гремом Грином.
Они вернулись к машине. Выжженная солнцем земля. Сбоку впереди было что-то вроде трибуны в голой степи.
—Это чтобы вешать людям лапшу на уши. Памятник Ленину. Вроде этого… общества «КОДС»!
Дорога слегка поднималась. Прямые, как свечи, звенящие стебли какого-то степного растения сопровождали машину, и такие же узкие белые впереди тянулись по сторонам. Валижон осторожно перевалил хребет. Палило солнце. Небольшое белое облачко вверху застыло словно навсегда, как и планирующий медлительный коршун. Внизу несла даже на вид холодные серые воды Сырдарья, там был пустынный оазис и, казалось, не было ни одного человека.
—Смотри, Сергей… — позвал вдруг Валижон.
На гребне дороги виднелась меньше булавочной головки черная букашка. Там стояла машина. — За нами наблюдают.
Они находились на территории Крестного отца. Окруженный водой круглый домик со стеклянными стенами в саду был некогда домиком для гостей главы объединения, выросшего от счетовода до бригадира, потом до Крестного отца. Богатая некогда резиденция, замаскированная под рядовой профилакторий производственного объединения, куда и первый секретарь обкома, прежде чем попасть, первым делом звонил на въезде: «Примут ли?» — все еще пребывала в запустении. По краям тротуара тянулись, сухие, ломкие на вид растения, которые никто не срезал. Кроме стеклянного, для наиболее уважаемых, здесь было еще несколько гостевых домиков, сауна. Сейчас все оставалось брошенным, напоминало душные грязные чердаки. Во время ареста главы объединения тут были и его братья. Один из них, по кличке КГБ, ведал агентурой, разведкой и контрразведкой; второй — представительством, он знал английский, занимался деловой перепиской, поездками, встречами. Здесь же неожиданно оказался и начальник следственного отдела Управления области. Его тоже взяли. Он ведал в резиденции охраной, наружным наблюдением, скрытой фотосъемкой. «Мозговой центр» объединения в тот день что-то обсуждал в саду, за столом. Участвовать в аресте Крестного отца решились немногие — в том числе Валижон, еще кое-кто из МВД. Остальные примкнули потом. Мафиози попытался бежать, но резиденция была окружена. Навстречу со всех сторон уже бежали менты. Крестный отец пытался сопротивляться, но ему показали санкцию прокурора, и он подчинился. Валижон честно исполнял приказ. И мафиози, относившийся лояльно к «ментовской идее», освободившись через много лет из тюрьмы, не питал к нему зла. Сейчас Валижон должен был обратиться за помощью именно к нему. Валижон провел белую «Волгу» мимо длиннющей коновязи. Тогда тут были конюшни для отборных коней… Лошади исчезли вместе с арестованными. В резиденции после этого жили следователи, расследовавшие уголовное дело. Следователи по пьянке сожгли сауну, срубили виноградники в поисках ям с сокровищами. Некоторых из них за это время успели посадить и уже выпустили. Валижон повернул к зданию производственного объединения. Оно и сегодня выглядело огромным на фоне приземистого одноэтажного городка. Валижон припарковался рядом со спуском в шахту, о которой в свое время писала вся перестроечная пресса, характеризуя ее как тюрьму. В первый свой приезд сюда в качестве старшего опера МУРа Рэмбо спускался в шахту, она была создана для грузового лифта, в который свободно въезжала машина. Крестный отец сидел в «Волге», и лифт доставлял его на любой этаж, но чаще — на самый нижний, оттуда шли бетонированные туннели. Их сооружали штрафники объединения. По туннелям можно было проехать и к дому мафиози, такому же одноэтажному, как все в Папе, к Сырдарье,
