Это тоже из военных лет. Песня родилась в 1944 году, и буквально не было окна, из которого не слышался бы сладенький тенорок Владимира Нечаева, повторявший эти слова. А один солдат в письме спрашивал композитора: откуда, мол, поэт знал, что война в мае кончится, ведь сирень в мае цветёт, а он так угадал… Это не поэт угадал — сам композитор, не хватило ему стихов Алексея Суркова, и он написал для «рыбы» эти строки… а они остались, как примета времени. Впрочем, это счастливая судьба многих его творений… Вспомните!
«По московскому времени», «У нас в общежитии свадьба», «Дай руку, товарищ далёкий», «Если хочешь ты найти друзей…»
Может быть, совсем молодым людям эти песни не бередят душу, не возникают вслед за названием мелодии и строчки… а более взрослые и пожилые, знающие их, наверняка не связывали с именами композитора, тем более авторами стихов…
Я не берусь объяснить этого феномена, но так оно случилось. Зига, по-моему, относился к этому спокойно… шли его оперетты, звучали необычайно широко его песни, сам он пользовался, я бы сказал, заинтересованным вниманием коллег — с ним рядом всегда было легко и даже весело… его остроумные реплики свободно соперничали с остроумием его знаменитых по этой части друзей Михаила Светлова и Юрия Олеши…
Директором Всесоюзного издательства «Музыка» в то время был Абрам Гольцман. Издательство находилось, как бы по наследству, в бывшем знаменитом нотном издательстве Юргенсона на Неглинной улице в самом центре Москвы… Сигизмунда Каца пригласили поработать для детей, написать для них песни, и он не отказался, хотя был занят, но… гонорар, мягко говоря, разочаровал его… Он решил поговорить с директором на эту тему. Пришёл, но кабинет был пуст, и секретарша куда-то отлучилась… тогда Сигизмунд Абрамович взял листок бумаги (говорят, даже нотной), написал и оставил на директорском столе:
«Писать для детей надо так же, как для взрослых, только немного лучше!»
И чуть ниже:
«А платить меньше!»
Говорят, такая саркастическая «Докладная записка» подействовала, платить с тех пор за произведения для детей стали больше.
В Союзе Композиторов работа шла по секциям… одна из них — «Массовой песни» собирала композиторский цвет Москвы. Все те, кто был причастен к созданию любимых страной песен, и авторы музыки, и поэты приходили сюда … Только что родившиеся шедевры исполнялись прямо с «горячего листа» чаще всего композиторскими голосами, в основном почему-то тихими и сиплыми… но зато, какие мелодии! Иногда появлялись знаменитые певцы, чтобы «показать» песню, порой авторы приносили готовые записи перед эфиром, перед выходом фильма… фамилии перечислять бессмысленно — все бывали тут. Здесь была своеобразная академия песни, разговоры и оценки прослушанного произведения — существовала поистине потрясающая школа творчества… Никто, конечно, не заботился о том, чтобы высказывания, прямо скажем, великих мастеров остались на бумаге… жаль… уходили отсюда «в люди» только песни и остроты, потому что среди того поколения композиторов были великие острословы, такие как Никита Богословский и Сигизмунд Кац…
Зига никогда не говорил громко или резко, часто подходил к роялю — он играл великолепно, готовился стать пианистом, вернее сказать, стал им, но мелодический дар перетянул… он подходил к роялю и сходу показывал своему товарищу, где его мелодия похожа (слишком уж) на существующую песню. Он компилировал так остроумно и неожиданно! Это никто не записал, это не воспроизвести… это ушло вместе с ним! Как жаль!
Его улыбка редко исчезала с лица. Какие душевные тревоги прятались за ней! А их немало выпало на долю провинциального юноши из Твери, приехавшего в Москву искать свою дорогу… Конечно ему повезло, что семья Гнесиных увидела, услышала и оценила его… Елена Фабиановна следила за его успехами пианиста, а её брат, композитор Михаил Фабианович, убедил юношу, что его предназначение в жизни — сочинять!
И юноша стал автором, музыкальным руководителем, композитором самодеятельной «Синей блузы», именно там прозвучали его первые опусы. И под его музыку синеблузники распевали знаменитое:
Он закончил Московскую консерваторию в трагическом тридцать седьмом. Как вообще уцелел он в сталинской мясорубке, имея в паспорте страшное по тем временам обвинение: место рождения Варшава… при фамилии Кац? Его тянуло к большим, крупным формам: уже сложившийся музыкант, в 1940 закончил оперу «Капитанская дочка» по повести Александра Сергеевича Пушкина, но она так и не увидела сцены — время потребовало совсем другого. Время военное, трагическое, небывалое.
Зига пишет песню за песней, и они оживляют это время. С ним сотрудничают Анатолий Софронов, Михаил Светлов, Зоя Петрова, Алексей Сурков, Алексей Фатьянов, Николай Доризо, Иосиф Уткин…
Отношение Зиги к слову было чрезвычайно острым, может быть, поэтому его песни написаны на стихи запоминающиеся, простые, особенные — песенные. И сам он любил играть словами, делал это мастерски, виртуозно, он очень остро чувствовал фонетику написанного, ассонансы, которые рождают рядом стоящие буквы, слова, он удивительно оперировал этими ассонансами самым неожиданным образом. То, что не слышали другие, он мгновенно осознавал и превращал в отточенную по форме шутку, остроту…
Приведу поразительный пример. Известный учёный музыковед, видный музыкальный критик Владимир Зак по просьбе Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия» написал аннотацию к авторской пластинке песен композитора Сигизмунда Каца. Как обычно, эта небольшая статья была помещена на второй стороне конверта, в котором хранился диск. Пластинка вышла в свет, была моментально раскуплена, имела большой успех.
Что за этим последовало рассказывает сам Владимир Зак:
«Когда пластинка вышла, Кац позвонил мне и сказал: „Люди меня спрашивают: — Что же это такое? Здесь на лицевой стороне — Кац, а там, на заднике, — Зак? — А я им тут же ответил: — Это у нас Государственный ЗакКац!“ Когда же мы встретились с Сигизмундом Абрамовичем, он, в ответ на моё восхищение этой его хохмой, стал тут же импровизировать, говоря о том, что теперь Союз Композиторов, после выхода этой пластинки, получившей хорошую прессу и имевшей большой успех, может вполне выпускать стенную газету „Зак Кацество“. Когда же я сказал ему: „Сигизмунд Абрамович, дорогой, как же вы так чувствуете вот эти параллели наших фамилий!“ Он ответил: „И вы тоже должны принадлежать к этому племени, мы с вами образуем общее КацЗакчество!“ Забыть это нет никакой возможности…»
