— Кому ты лепишь! Прекрати разговоры! Надо было раньше думать…
Ваха изменил тон:
—За то, что вы волну подняли, а нам пришлось приезжать и разбираться, рассчитаешься с нами для начала. Двадцать пять тысяч баксов. Через два дня…
Я вступил в разговор:
— Мы вас не приглашали.
— Нас пригласили другие… — Он беззаботно и вместе с тем жестко взглянул на меня. — Со службы безопасности десять тысяч…
— За что же интересно…
— Заглядываешь в чужие кастрюли… Сейчас мы проедем к нотариусу. Напишете расписки. Он заверит.
— Мы не решаем эти вопросы… — Я имел опыт общения с бандитами.
Они либо стреляли и тогда не разбирались, либо разбирались и тогда не стреляли.
—Нам надо посоветоваться с президентом банка. Она у вас?
Начальник кредитного управления поддержал меня. Мертвыми губами прошептал об имеющихся у нас связях в правоохранительных органах.
—Президент банка фигура достаточно известная в Москве…
Ваха посоветовал:
—Заткнись. Не усложняй себе жизнь. Пока не достали твою семью.
Молчавший до этого второй кавказец добавил с неожиданной злобой:
—И сучку твою заодно…
Они были полностью информированы о его личной жизни.
— Двадцать пять тысяч… — напомнил Ваха.
— У меня нет таких денег!
— Возьми из миллиона, который тебе отвалил Окунь! Думаешь, не знаем, откуда ноги растут?
Второй кавказец был настроен враждебно:
—Чего молчите?
—Мы не уполномочены вести этот разговор… — Я знал этих людей: они понимали только язык угроз, подкрепленный действием. — Вчера была похищена госпожа Лукашова, президент банка. Вместе с секьюрити и шофером. Что с ними?
— Лучше задай этот вопрос себе! Или Салахетдинову! Нам о них ничего не известно.
— Мы будем считать вас ответственными за все, что с ними может произойти!
—Ты угрожаешь?! Нам?!
Не было смысла спорить.
Я достал из кармана сотовый телефон:
—Минуту…
—Хочешь ментов позвать? — Ваха иронически осклабился.
— Сейчас поймешь.
Я набрал номер. Трубку взял специалист, возившийся по моей просьбе с записями нашей дружеской беседы.
—Как там?
Он доложил.
—Вот и хорошо. Сейчас ты повторишь то, что мне сказал! — Я сунул трубку Вахе. — Тут специально для вас… Разговор пишется! Забыл предупредить.
Специалист повторил:
—Запись отличная… Сразу на несколько статей тянет. Захват заложников организованной группой… Статья двести шестая, часть третья нового УК. От восьми до двадцати. И еще вымогательство…
Ваха пристально посмотрел мне в глаза. Улыбнулся. Он мне не верил. Я сказал в трубку:
—Включи. Мы послушаем…
По лицу Вахи я понял, что запись пошла. Специалист службы безопасности банка, записавший требования бандитов в машине, сделал все как следует. Ваха, а затем и Геннадий смогли убедиться в качестве записи: голоса обоих были ясно различимы и вполне пригодны для идентификации. Я убрал телефон. Настал наш черед диктовать условия.
—Верните президента банка!
Физиономия Вахи устрашающе вытянулась. Нежные ямочки на щеках стали словно впадины, грубо высеченные в камне. Гневный Геннадий, или как там его звали на самом деле, дернулся…
Южане были уязвлены. По бандитским неписаным законам нам не полагалось защищать себя, а только просить о пощаде!…
—Опасную игру играешь, командир!
Тон Геннадия не предвещал ничего хорошего. Кроме того, одна рука его скользнула в карман и там застыла. Это продолжалось мгновение! Все трое — мы следили друг за другом — готовы были выхватить стволы…
Кто первый?! Кто самый дурной, горячий, крутой?!
— Вам придется освободить президента банка и секьюрити… Иначе запись нашего разговора еще сегодня попадет в региональное управление… И не дай вам Бог, чтобы хоть волос упал у нее с головы!
— А если с твоей, мент? — Геннадий завёлся.
— А с моей — тем более… Я — мент! Вы знаете, что это значит!
Они, конечно, знали. Газета «Я — телохранитель» предупредила: за убийство мента преступник заплатит жизнью. Убийство полицейского — тот предел, после которого даже самое развращенное общество начинало борьбу с преступностью. На родине мафии, в Сицилии, смерть комиссара Де Кьезы привела к мощному наступлению на кланы. Когда судьи чересчур либеральны, стражи порядка начинают сами мочить наиболее одиозных бандитов… С ментами, с полицией было все ясно! Мы-то гибнем не из-за бабок! Хватит еб…й соцзаконности! Как было прежде — больше не будет! Мы не станем сидеть сложа руки, разрешая расстреливать себя! Из года в год терпение ментов иссякало.
—Звоните своим! Пусть отпускают!
Вячеслав сидел притихший, как мышь.
Падал снег, коричнево-желтое месиво хлюпало под ногами прохожих па тротуарах.
Лица бандитов, заговоривших между собой на своем языке, были похожи на посмертные маски. Обоих ждали, видно, крупные неприятности. Модные дорогие пальто обвисли на них…
Не глядя в нашу сторону, Ваха достал из кармана трубку сотового телефона, набрал номер.
Кто-то, имевший большую власть, был малословен. Видимо, приказал немедленно заполучить пленку. Швырнул трубку. Ваха обернулся ко мне.
— Давай пленку! — Он был угрожающе краток.
— Но только когда президент банка будет здесь!
Он окинул меня тяжелым взглядом убийцы:
— А если твой технарь сделал второй экземпляр?
Я развел руками:
—Могу только дать слово: если с нами ничего не произойдет, копия пленки никогда не появится…
В крохотном почтовом отделении Иерусалима, в Катамонах, заправлял парень лет двадцати пяти. Работы у него было немного. Он скучал по мускульным усилиям. С шумом вколачивал кнопки в кассу. Прихлопывал ладонью почтовые марки. От ударов штемпелем распространялась воздушная волна… Мы смотрели друг на друга с иронией. Неизвестно, кто из нас был с большим приветом. Он, комплекцией напоминавший грузчика и отсчитывавший мне сдачу за внутреннюю израильскую марку и конверты, или я, неглупый с виду мужик, не владеющий языком и нечленораздельно мычащий ответы на вопросы…
Я достал бланк заказного объявления в пятничный номер «Бизнес-сервиса» и тут же, у стойки, его заполнил.
«Генриха Штейна просит откликнуться его школьный друг…» — писал Арлекино в предыдущем объявлении.
Я повторил текст.
