В одном из кресел дремал похожий на подростка помощник Рэмбо — в вельветовой гладкой курточке, с выложенным поверх воротничком.
— Денек сегодня! Парит…
— Я говорю: будет дождь!
Минуты три говорили ни о чем. Стороны это устраивало.
— Тебе пепси, Фарук? — Рэмбо был похож на большого русского мишку, каким его изображали в журналах.
— Давай…
Из коридора передали двухлитровую пластмассовую бутыль, чашки.
— Какие проблемы? — Рэмбо налил пепси всем, включая себя.
— Речь идет об участниках разгона…
Голубоглазый повторил сказанное им по телефону, но теперь уже более подробно. По молчаливому уговору Голубоглазый убрал также из своего сообщения все, что могло поставить Рэмбо и его помощников в положение людей, способствующих совершению преступления, либо недоносителей об уже совершенном.
— …Сегодня утром мы случайно увидели их вместе у Ярославского вокзала: тех, кто выступал как менты, и таксиста, приезжавшего с товаром… Это — одна банда.
— Естественно… У вас есть их установочные данные?
— Номера машин. «Тойота»-пикап… — Фарук так и не записал его, держал в уме. — И такси… — Спичечный коробок, на котором записан был второй номер, остался у носильщика, но Голубоглазый помнил и его — ММТ 71-31…
— Седьмой парк…
— Я звонил диспетчеру. Карпухин Константин. Сегодня будет работать в ночь… А вот «Тойота»… Увы!
— С этим нет сложностей…
Из-за опущенных штор в комнате было полутемно. Свет падал только из коридора.
— Кто был продавцом?
— Хабиби. Его можно найти через анонимного посредника. Если хорошо поговорить. Вот телефон… — Фарук продиктовал.
— А пароль?
— «Андрей»…
— За таксистом придется погонять… Народ шустрый! — Дремавший, казалось, помощник Рэмбо шевельнулся в кресле.
Голубоглазый понял: «Этот — разведчик! Наружное наблюдение. „Николай Николаевич“…»
— Что бы ты хотел от нас? — Рэмбо отставил пепси, он так и не притронулся к чашке. Курил.
— Помочь вернуть деньги! Или товар!
Бывший мент улыбнулся:
— Подавай в суд.
— А если с твоей помощью?
Рэмбо покачал головой.
— Ниже уровня городской канализации мы не опускаемся… Мы не бандиты. — Он и раньше заявлял нечто подобное.
— Тогда информация! Кто эти люди? Где и с кем они повторят эту игру? Свести нас с ними во время следующего разгона…
— Наш разговор пишется… — предупредил Рэмбо.
— Я знаю. Мы не собираемся нарушать уголовный кодекс. Если не захотят возместить нам ущерб, мы будем вынуждены сдать их в правоохранительные органы. Законно?
— Более или менее.
Фарук поднялся к письменному столу, выключил диктофон.
— Заказ непростой. И когда это все тебе нужно?
— Сегодня к вечеру… Таксист выезжал с утра. Формально свою смену отработал. Так что…
Не давая Рэмбо времени на раздумывание, Фарук достал пачки в банковских упаковках, разложил по столу.
— ..Еще с ними может быть поездной вор. Кличка — Пай-Пай. Ну вот… На первые расходы, думаю, тут достаточно… Мы будем в гостинице. Телефон…
Дежурный у входа ни о чем их не спросил. Голубоглазый вслед за Андижанцем поднялся на полуэтаж, к лифту. На площадке двое кавказцев пересчитывали валюту.
«Блатной отель!..» — подумал Фарук. Сам он никогда тут не останавливался.
— Нам на пятый, — сказал Андижанец.
На пятом всюду виднелись следы ремонта, разор. В номере пахло свежей краской.
— У тебя душ, ванна? — Фарук с ходу скинул пиджак, распустил галстук.
— И то и другое. Полотенце за дверью.
— Где Уби?
— Может, на рынке. Может, с девушкой.
— Если позвонит, скажи — он мне нужен…
Ванна оказалась неудобной, маленькой.
«Кавалерка»…
Голубоглазый включил воду. Краны запели беззвучно-тоскливо, как немые. Сбоку, у ванны, лежали газеты. В их прошлой, закончившейся жизни профессиональных спортсменов — участников сборной — Андижанец на выездах всегда читал всю местную прессу. Звук льющейся из крана воды усыпил. Ночь в поезде давала о себе знать. Его сморило…
Плывущий под ногами пол вагона; ритмичный стук колес, усиливающийся каждый раз, когда открывается дверь тамбура.
Фарук приезжал в Новосибирск в связи с нападением на людей, находившихся под «крышей» Белой чайханы: торговцев цветами, фруктами, кофточками… Налеты совершались все чаще.
Последний был совершен, когда Голубоглазый был уже в городе, поздно вечером на квартиру, в которой Фарук остановился. Самого Голубоглазого дома не было. Хозяин — человек Чапана — досматривал по видаку затянувшийся боевик и допустил непростительную оплошность. Он открыл дверь незнакомым. Потом расплачивался. Ворвавшихся было трое. Первый — с гранатой — толкнул дверь в спальню, где находилась хозяйка с детьми. Руководил явный уголовник — молодой, симпатичный, с блестящими, словно покрытыми глянцем веками. На нем был джинсовый костюм. Всех вытолкнул в гостиную.
— Быстро! Руки к стене!
Обыскали. В карманах у хозяина ничего не оказалось, кроме газовой «пукалки».
— От кого вы? — Хозяин был тоже крутой, трижды судимый. Он держался достойно.
Гранатометчик ответил вопросом:
— В Москву приезжал? По весне?
— Был…
Он действительно приезжал с делами. Продукция левых цехов — галантерея, ширпотреб. Москва, ближнее Подмосковье — Серпухов, Тула…
— За «крышу» расплатиться думаешь?
— Я и так отстегиваю.
— Белой чайхане?
— А кому еще?
— Это твои трудности… В Москве платят москвичам!
— Неужели ехали через всю Россию получить свое?
— А ты думал?!
За четыре месяца долг вырос в несколько раз, проценты на проценты… Сумма накрутилась большая.
— Это мы забираем, к утру приготовь остальное… Понял?
