— Да.
— Когда вы поняли, для чего используется ваше исследование, вы сделали заявление, чтобы отречься от него?
— Нет, — коротко ответил Корнуэл. — Это моя лучшая работа. Выводы, в ней изложенные, отражают мое взвешенное мнение. Оно не изменилось.
— Даже несмотря на то, что прогноз привел к восстанию?
— Даже несмотря на это.
— Но вы же знали, что он приведет к восстанию?
— Не совсем так. В исследовании сказано, что восстание возможно не только сейчас, но и на многих других временных отрезках. Кроме того, я показал, что во всех этих случаях восстание обречено.
— Видимо, повстанцы не приняли ваши слова всерьез, — предположил прокурор.
— Видимо, да. Я закончил прогноз, и мне было безразлично, кто и как его примет.
— А не могло так случиться, — продолжил прокурор, — что вы дали повстанцам секретные рекомендации, как преодолеть те самые факторы, которые, согласно вашему прогнозу, обрекали восстание на провал?
— Нет. Я выполнил заказ и больше не общался ни с мистером Адамсом, ни с кем-то из его группы. Они также не искали встречи со мной.
Прокурор сменил тему.
— Другие прогнозисты согласились с вашими выводами?
— Нет.
— И вы, несмотря на разногласия, все же своего мнения не изменили. Вы настаивали на том, что ваши выводы верны?
— Да, настаивал.
— Вас считают одним из величайших прогнозистов системы, — сказал прокурор. — Возможно, именно по этой причине вы не захотели отступиться от своего мнения?
Корнуэл промолчал.
— Подсудимый может не отвечать, — сказал верховный судья. — Прокурор, которому я неоднократно делал замечания на протяжении процесса, проявляет чересчур много рвения. Суд прекрасно понимает, что подсудимый — один из величайших прогнозистов мира. Нет необходимости смущать его и просить подтвердить этот факт.
— Хорошо, ваша честь, — сказал прокурор.
— Продолжайте, — буркнул судья.
Прокурор повернулся к Корнуэлу.
— Время от времени высказывалось мнение, что у вас есть то, что равнозначно «каналу к судьбе». Это правда?
— Я этого не заявлял.
— Но про вас такое говорили?
— Возможно, — пожал плечами Корнуэл.
Прокурор повернулся к безмолвным судьям.
— У меня все.
— Желает подсудимый сделать заявление? — спросил главный судья.
— Нет, — ответил Корнуэл. — Прокурор отработал тему так основательно, что мне нечего добавить.
Тюремный надзиратель толкнул бутылку через стол.
— Глотни-ка еще, — посоветовал он. — Поможет снять напряжение, пока ждешь приговора.
— Такими темпами я у тебя все выпью.
Глаз надзирателя хитро прищурился.
— Это пойло не стоило мне ни цента, приятель, ни одного чертова цента.
Корнуэл взял бутылку, вытер горлышко рукавом и приложил к губам. Жидкость весело забулькала.
Надзиратель смотрел с восхищением.
— Что бы они там ни решили, ты примешь это как надо, — сказал он. — Никогда не видел, чтоб так лихо заливали за воротник.
— А чего мне бояться, меня оправдают. Мои действия не выходили за рамки стандартных деловых отношений. Меня попросили оказать обычную услугу и заплатили за нее. С каких пор это стало преступлением?
Надзиратель с сомнением покачал головой.
— С ними разве угадаешь? Иногда они принимают очень странные решения. У законников мозги повернуты не так, как у обычных людей.
— Тебя, наверное, ждет работа? — спросил Корнуэл. — Иди, я справлюсь сам.
— Даже не думай, друг, — возразил смотритель. — Это у меня хобби такое: вместе с заключенными жду приговора, чтобы поддержать их и отвлечь от мрачных мыслей. Нет ничего лучше, чем помочь ближнему, так я считаю.
— Ты делаешь благородное дело, — заметил Корнуэл.
Старик покачал головой.
— Слишком уж долго совещаются, — сказал он. — Дурной знак. — И, напустив на себя умный вид, добавил: — Тут ведь все упирается в это самое… в канал к судьбе. С которым ты вроде как связан. Лично мне это не по душе. Звучит как-то зловеще. Будь я уверен, что ты добыл свои сведения праведным путем, я бы выпустил тебя без разговоров. Но если ты и впрямь на связи с этим самым… с судьбой… я бы тогда швырнул твой талмуд прямо тебе в голову.
— Тебе не понравилась история про судьбу?
Старик помотал головой.
— Но она дает пишу для размышлений, — сказал Корнуэл. — Я и сам не раз ломал голову над этим. Были люди, которые верили, что ими управляет судьба. Возможно, большинство из них использовало это слово в переносном смысле, как метафору, и не более. Хотя точно сказать нельзя. Некоторые, без сомнения, говорили о судьбе в буквальном смысле. Сколько их было, мы не знаем. Люди, пережившие сильный стресс или попавшие в чрезвычайные обстоятельства, потом вспоминали, что ими словно кто-то руководил. Или что-то. Верующие называли это божьим промыслом, остальные просто признавались, что их как будто вели. Некая сверхчеловеческая сила, которая вмешивалась, брала их за руку и показывала, что нужно делать. Они не помнят, чтобы сами придумывали план действий — просто, попав в трудное положение, они начинали действовать, и все заканчивалось благополучно.
Он направил на тюремщика палец.
— Может, ты и сам чувствовал подобное?
Надзиратель наморщил лоб.
— Нет, мистер, никогда. Хотя слышал от других.
— Давай просто предположим, что судьба существует и что она — реальная сила. Может, ее источник находится где- то за пределами Солнечной системы или даже галактики. А может, это что-то врожденное, неосознанная способность человеческого мозга. В древних культах вуду считалось, что можно установить связь между человеком Земли и существом с какой-нибудь другой планеты из другой галактики. Хотя в те времена, когда африканцы широко практиковали вуду, они ничего не знали ни о других планетах, ни, тем более, о других галактиках. Но, несомненно, они верили в возможность мысленного союза с другой сущностью.
Надзиратель беспокойно заерзал на стуле.
— Не люблю я этих допотопных суеверий, — сказал он.
— Это еще вопрос, суеверия это или нет.
Смотритель подвинул ему бутылку — настороженно, не понимая, что происходит.
— Ты же не хочешь сказать, что веришь во всю эту муть? — спросил он.
Корнуэл натянуто рассмеялся:
