Они остановились в тишине, которую лишь подчеркивал легкий шелест листвы над головой.
«Мы сумели, мы прорвались сюда», — хотел сказать Кашинг, но не смог, подавленный величием окружающего. Здесь было не место праздным разговорам. Здесь было нечто такое, что ему и не снилось. Он искал Звездный Город, и, даже понимая, что может в самом деле найти его, он был уверен, что это просто площадка, с которой люди отправляли в космос свои огромные корабли. Однако Деревья, Живые Камни и стражники — все это было настолько фантастично, что совершенно не вязалось с местом, которое он предполагал найти. И если этот утес — в самом деле Звездный Город, что за чертовщина происходит вокруг?
Эзра стоял на коленях, и его губы шевелились, словно он что-то шептал.
— Эзра! — воскликнул Кашинг. — Что происходит?
Илейн не сидела, как обычно, рядом с дедом. Она повернулась к Кашингу.
— Оставь его в покое, — холодно сказала девушка. — Оставь его в покое, глупец.
Мэг дернула Кашинга за рукав.
— Святая святых? — спросила она.
— Боже мой, о чем ты?
— Об этом месте. Это святая святых, разве ты не чувствуешь?
Кашинг покачал головой. Он не видел здесь ничего святого. Ужас — да. Чувство одиночества — да. Место, откуда нужно скорее уносить ноги. Место, покой которого внушает странное беспокойство. Но ничего святого.
— Ты прав, — сказали ему Деревья. — Здесь нет ничего святого. Тут жилище правды, тут мы ее находим, тут мы отделяем зерна от плевел. Здесь место вопросов и учения. Здесь мы заглядываем в души.
Он мельком увидел — или ему показалось? — зловещую мрачную фигуру в черном. Голова ее была прикрыта черным капюшоном, в котором пряталось злобное костлявое лицо. Эта фигура вселила в него ужас. Ноги ослабли и подломились, плечи поникли, мозг превратился в дрожащее желе. Его жизнь, вся его жизнь, все, что он когда-либо думал и делал, вытряхивалось из души, и он чувствовал, как жесткие пальцы с грязными ногтями деловито копаются в этом, ощупывая, изучая, распределяя, а потом тощая костлявая ладонь запихивает все обратно в его душу.
Он пошел вперед, едва держась на дрожащих ногах. Мэг шагала рядом, поддерживая его, и в этот миг сердце Кашинга наполнилось любовью к славной старой ведьме, которая без жалоб и сетований прошла вместе с ним много долгих миль.
— Вперед, мой мальчик, — сказала она. — Теперь путь свободен, осталось совсем немного.
Затуманенному взору Кашинга открылся проход, туннель, в конце которого виднелся свет. Кашинг, пошатываясь, шел рядом с Мэг. Он боялся оглянуться, потерять дорогу. Он знал, что его друзья следуют за ним. Мало-помалу светлое пятно приближалось. Кашинг из последних сил ускорил шаг и увидел прямо перед собой бесконечный подъем, склон, поросший прекрасной сухой золотистой травой. Тут и там торчали скалистые уступы, кусты и деревца.
Шедший сзади Ролло произнес:
— Вот мы и добрались, хозяин. Наконец-то мы здесь. Мы на Громовом утесе.
Глава 18
Чуть выше по склону они наткнулись на небольшое озерцо в неглубокой каменной выемке, окруженное чахлыми, изогнутыми ветром кедрами. Здесь они и развели небольшой костерок из сухих кедровых веток, на котором зажарили остатки оленины. Из лагеря были видны равнина внизу за кольцом Деревьев и казавшиеся игрушечными фигурки пятерых стражников, стоявших в ряд. Время от времени стражники как один воздевали руки к небу, и, когда затихал ветер, сидевшие у костра слышали их надрывное завывание.
Мэг внимательно рассматривала стражников в бинокль.
— Похоже, они кого-то оплакивают, — заметила она. — Сначала стоят неподвижно, потом делают один-два шага, будто танцуют, поднимают руки и подвывают.
Эзра кивнул с серьезным видом.
— Они фанатики, — сказал он.
— И откуда ты все знаешь? — заворчал Кашинг. — Ты прав, разумеется, но скажи мне, откуда ты знаешь? А я могу сказать тебе, что по горло сыт твоими позами, которые не менее глупы, чем кривляние стражников.
— Ты ошибаешься, — отвечал Эзра. — Я ведь провел вас мимо Деревьев. Я поговорил с ними, и они пропустили нас.
— Это ты так считаешь, — бросил Кашинг, — а я думаю, что нас провела Мэг, а ты только бормотал.
— Парень, — сказала Мэг, — давайте не будем ссориться. Совсем не важно, кто помог нам пройти. Главное — что Деревья нас пропустили.
Илейн взглянула на Кашинга, и впервые в ее глазах не было пустоты. Она смотрела на него с холодной ненавистью.
— Ты все время недолюбливал нас, — произнесла она. — Относился к нам свысока, считал нас чудаками. Я жалею, что мы пошли с тобой.
— Ну-ну, малышка, — сказал Эзра, — мы все понервничали, но это скоро пройдет. Согласен, иногда я, может быть, и переигрывал, но клянусь, что так же уверен в своих способностях, как и прежде. И я по- прежнему верю, что могу разговаривать с растениями. Я действительно говорил с Деревьями, клянусь, и они отвечали мне. Они разговаривали не так, как все другие растения. Это была занятная беседа, но я понял далеко не все. Деревья употребляли такие понятия, которые я раньше не слышал, и хоть понимал, что они новы и важны, сумел постичь лишь крохи. Они заглянули в мою душу и на мгновение открыли мне свою. Они изучали меня — не тело, но душу — и дали мне возможность сделать то же самое по отношению к ним. Но я не знал, как это сделать, как они ни старались. Я не знал, каким образом это сделать.
— Пространство — это иллюзия, — сказала Илейн, отчетливо произнося слова. Казалось, она разговаривала не с ними, а читала молитву. — Пространство — иллюзия, и время тоже. Таких вещей, как пространство и время, не существует вовсе. Мы не видим фальши понятий, называемых нами вечностью и бесконечностью. Есть еще один фактор, который может все объяснить. Если познать его, станет понятным остальное. Не останется ни тайн, ни любопытства, ни сомнений, потому что скоро все станет простым… простым… простым…
Она погрузилась в молчание и уставилась в пламя костра, сложив руки на коленях. На лице ее снова появилось выражение невинной отрешенности, от которого становилось не по себе.
Все притихли и застыли, пораженные, но тут вдруг с вершины утеса накатило какое-то ледяное, вселяющее ужас дуновение. Кашинг вздрогнул и произнес сдавленным голосом:
— О чем она?
Эзра пожал плечами:
— Не знаю. Прежде она ничего такого не говорила.
— Бедное дитя, — вздохнула Мэг.
— Я уже просил вас никогда не жалеть ее, — сердито сказал Эзра. — Это ей впору вас пожалеть.
— Я и не собиралась ее жалеть, — возразила Мэг.
— Стражников стало больше, — сообщил Ролло. — Только что появился новый отряд. На этот раз шестеро или семеро. И, кажется, с востока еще скачут: я вижу большое облако пыли.
— Стражники-то опростоволосились, — заметила Мэг. — При всем своем многолетнем опыте упустили нас. А ведь мимо них веками никто пройти не мог.
— А может, и желающих не было, — сказал Ролло.
— Может, и так. А может, просто никто не хотел этого так сильно, как мы, и так упорно не стремился к цели.
