как при нашем следственном эксперименте. Коты нажрались валерьянкой и забалдели. Но той же ночью убили Карасика, и она была в шоке. Подумала, что это сделали ее коты. Поверила в собственное могущество и наметила следующую жертву – свою племянницу. А затем убили и саму колдунью.
– Как же они их убили-то? – спросил Жаров и вдруг сам это понял со всей очевидностью: – То вещество, что я нашел на чердаке было пластикой. Задушив кота, Гущин сделал слепок с его зубов. Затем отлил металлические наконечники к своим кузнечным щипцам.
– Точно, – сказал Пилипенко. – Вот почему в ранах старушки была кошачья слюна, а в ранах Карасика – нет. Как тот котище, что пошел к тебе в питомнике, они среагировали на кровь жертвы и облизали ее раны. С самого начала я обратил внимание на некоторые мелочи, которые не вписывались в теорию Кошачьего Царя. Во-первых, пыль на полу кладовой. Там явно кто-то стоял, прятался. Кто и зачем? Во- вторых, никто не удосужился обратить внимание на то, что старушка была в ночной рубашке.
– Я обратил, – сказал Жаров. – Ее раны были от этого хорошо видны.
– Обратил, и все? А вывода не сделал. Ведь если бы старушка применяла магию, варила зелье, выходила на кухню… Наверняка же она была бы одета. Нет, старушка спала, когда на нее напали убийцы. Кроме того, еще одна деталь. Окно было всего лишь притворено. А дверь заперта изнутри. Это значило, что один из убийц, полагаю, что Гущин, вполне мог запереть дверь и выбраться на улицу через окно.
Пилипенко помолчал, отхлебнул виски, сморщился, но не от вкуса напитка, а от овладевшего им отвращения – к убийцам, к своей работе, к человеческому бытию вообще. Проговорил:
– Можно представить, как они это сделали. Просто оторопь берет: как после этого они могли смотреть друг другу в глаза, целоваться и прочее?
– Ну, Бони и Клайд, например…
– Те просто стреляли. Это не так омерзительно. А тут… Мужчина, как более сильный, хватает жертву, валит ее на пол. Женщина, как знающая человеческую физиологию медсестра, поражает жертву прямо в сонную артерию длинными щипцами, на конца которых – железные зубы. Жертва бьется, дрожат ее конечности. Меж тем убийца, пока кровь еще горяча, рвет щипцами тело жертвы, дабы создать иллюзию множественности укусов, один из которых смертельный.
Пилипенко замолчал. Жаров смотрел на друга с грустью: у следователя было лицо плачущего человека, правда, с совершенно сухими глазами.
– Есть многое на свете, друг Гораций… – начал было Жаров, но Пилипенко резко махнул в его сторону рукой.
– Тебе бы давно пора научиться выбирать девушек, – строго сказал он.
Жаров вдруг подумал, что практически все девушки, которые ему нравятся, в итоге оказываются замешанными в каких-то мрачных делах… И что у него за карма такая?
Кроме того, он становится похожим на какого-нибудь Эркюля Пуаро или Джессику Флетчер: везде, где бы ни оказались эти странные люди, немедленно происходит убийство.
– Послушай, – сказал он. – Давно хотел тебя спросить…
– Ну?
– Все вертелось на языке…
– Так что же, говори!
– Что произойдет с этими котами? Неужто отправите в приемник, на убой?
– А ты бы хотел взять их к себе?
Жаров развел руками: нет, конечно, он не хотел.
– У нас вчера появилась одна пожилая дама из цирка. Она когда-то работала вместе с Карасиком. При цирке есть столовая, там куча пищевых отходов. Ярцев еще сегодня днем собирался отвезти ей всех этих котов. Так что – жизнь продолжается!
