– Что ж, – пожал плечами Пилипенко, снова вставляя сигарету в рот, – больше мне не о чем вас спросить. Разве что… Это может не иметь никакого отношения к делу, но…
– Так спрашиваете, наконец! – раздраженно произнесла Косарева.
Пилипенко повел своей сигаретой, словно указкой, в сторону некой вещи, лежавшей на гримерном столике.
– Что это за фигурка? Если я не ошибаюсь, то это куколка вуду.
– Совершенно верно – это вуду. И, разумеется она не имеет и не может иметь никакого отношения к вашему делу.
Жаров давно заметил маленькую, размером с флэшку, куколку, надетую на простой шнурок, подобный тому, какие продают в придачу к дешевым нательным крестикам. И вновь что-то странное мелькнуло в облике актрисы. Жаров заметил: когда она взяла фигурку, у нее сильно дрожали пальцы. Косарева протянула куколку следователю, тот озадаченно повертел ее в руке.
– Да ведь у нее просто-напросто ваше лицо! – с изумлением воскликнул Жаров, заглянув через плечо друга.
– Ну и что? – взвилась актриса. – Это мой оберег, я ношу его вот здесь, как раз в ложбинке между грудей.
Она выхватила куколку из рук следователя и мгновенным жестом накинула себе на шею. Амулет действительно лег точно меж ее маленьких острых грудей, провалившись в вырез лифчика и закачавшись в уютной тени. Жаров почувствовал, что его лицо стремительно краснеет.
– Больше вопросов нет? – холодно осведомилась Косарева.
Уходя, Жаров попытался поймать взгляд женщины, но она смотрела мимо. На крылечке следователь, наконец, прикурил свою многострадальную сигарету.
– Ты заметил? – спросил Пилипенко.
– Конечно. Но что это может значить? Почему она так перепугалась, когда речь зашла о его соседях? И какое значение может иметь эта куколка?
– Не знаю. Но что-то тут явно происходит. Я просто пытался нажимать в этой беседе разные кнопки вслепую. И одна почему-то сработала. Но вот что за механизм она запускает, пока не известно. Это я насчет соседей. А с куколкой еще более любопытно.
– Что… с куколкой? – проговорил Жаров, почему-то испытывая страх.
– Когда мы осматривали машину Парщикова, я обнаружил там такую же. Болтается перед стеклом, как обычная фигулька, которые вешают, чтобы водитель не заснул. Так вот, у той куклы было лицо капитана Парщикова.
– Это, по крайней мере забавно. Похоже, оба верят в вуду или просто так играют… Ну, а про Афганистан ты ее зачем?
– Парщиков был контужен в Афганистане, – сказал Пилипенко, глубоко затягиваясь. – Весьма важное обстоятельство. Именно это и насторожило меня при ее первом допросе.
– Не вижу тут никакого смысла.
– А я таки напротив, вижу. Я уверен, что Косарева знает, как Парщиков это сделал. И знает она именно потому, что контуженный офицер разговаривает во сне.
В управление Пилипенко не вернулся: друзья обосновались в редакции и до глубокой ночи пили виски из представительского фонда. Сначала выбрали самую представительскую бутылку – семнадцатилетней выдержки. Когда она закончилась, перешли к менее представительской – двенадцатилетней, что было похоже на обыкновенную виноградную чачу, которую гонят хозяйки в степном Крыму. Конец вечера Жаров помнил смутно, утром проснулся в редакции, на своем кожаном диванчике, принял шесть таблеток антипохмелина и весь день безуспешно пытался работать, ползая в кресле на колесах, словно инвалид. Во второй половине дня неожиданно позвонила Лиля Косарева, как оказалось, просто поболтать. Она чувствовала смущение за свою вчерашнюю холодность и, в конце концов, все это кончилось уговором попить как-нибудь кофе.
– Можно прямо сейчас, – с замиранием в груди произнес Жаров.
– Почему бы и нет?
Жаров был, как назло, в своем вельветовом костюме, в котором Лиля видела его вчера. Ему казалось, что если человек ходит всегда в одном и том же, то выглядит он как-то глупо. К тому же после вчерашнего, он этот костюм так и не снимал. На сей раз пришлось положить под язык две таблетки антиполицая – от запаха…
Они встретились у почтамта. Лиля держала в руках маленький дамский зонтик, раздумывая, раскрывать или нет – ведь дождь лишь чуть-чуть накрапывал.
Они зашли в кофейню ресторана «Сочи», и Жаров заказал две двойных чашечки.
С самого начала он ожидал какого-то подвоха: не очень-то ему верилось, что актрису интересует его персона. Однако разговор шел о чем угодно, только не о недавнем убийстве. Жаров предложил выпить по рюмке коньяку, чего ему сейчас явно не хватало, Лиля была не против.
Слово за слово, он проводил ее домой, на Московскую улицу. У подъезда выяснилось, что вечер можно и продолжить, поскольку у Лили в холодильнике есть коллекционная бутылка Массандры.
Жаров не верил, что все это взаправду происходит: красавица-актриса увлекала его к себе, и непонятно, чем может кончится этот вечер.
– У меня беспорядок, – вздохнула женщина, – не обращайте внимания.
На столе валялась куколка вуду, Лиля взяла ее двумя пальцами и переместила с глаз долой. Жаров с удивлением заметил, что это была фигурка человечка с пистолетом руке.
– Это ваше хобби? – спросил он.
Лиля смутилась, краска залила ее лицо.
– Так, мастерю потихоньку… – пробормотала она.
И тут Жаров увидел книжку. Проследив направление его взгляда, Лиля как бы невзначай накрыла ее газетой. Это была книга по магии вуду. В сочетании с вооруженной фигуркой все это обретало довольно зловещий смысл…
Лиля задумчиво покусывала ноготь. Казалось, она чувствует, что Жаров ждет от нее разъяснений.
– В наш информационный век, – заговорила она, – людей волнует больше не вещи, а строение вещей. И как ребенок, распотрошив куклу, рыдает, обнаружив в ней труху, так подоплеку тех или иных событий мы обычно принимаем за самые события. В этом есть свое очарование, поскольку мотивы, отношения, среда и прочее – все это жизнь. А к жизни нас приучили относиться как к объекту наших умозаключений.
Жаров с удивлением воззрился на женщину, которая держала в руке высокий бокал с темно-красным вином. Она говорила обиняками, пытаясь вывести собеседника на какую-то мысль, теперь уж точно – имеющую прямое отношение к убийству.
– Вы увлекаетесь магией вуду, – констатировал Жаров.
– Да, а что в этом такого?
– Но ведь то, что я увидел, вполне конкретно.
– Да. Меня мучит эта тема. Вот я и вылепила фигурку. Уж не думаете ли вы, что я наколдовала убийство?
– У вас нет мотива. Вы ведь любили этого человека.
– Да, любила. Простите, я налью себе вина. Вы тоже?
– С удовольствием. А где вы познакомились?
– Не помню. Мне кажется, на пляже. Верно, там: в Ливадии, на санаторском пляже. А где еще встречаешься с людьми в такой дыре, как наша? Одно я знаю: вам никогда не угадать тех слов, с которых началось наше знакомство. А он сказал мне: «Понимаю, как я вам противен, но...» – что было дальше, не так уж важно. Как женщина, советую принять вам эту фразу на вооружение.
Лиля вздохнула, залпом выпила свой бокал и поставила на стол, машинальным жестом расстегнула верхнюю пуговицу блузки и, заметив, что Жаров за ней наблюдает, добавила:
– Да, совершенно верно, душный вечер. Наверное, сейчас опять разыграется дождь.
Жаров понял, что должен действовать немедленно. Столько раз в жизни он попадал в такие
