невероятное приключение!
Думал, думал сатана и пришел опять-таки к тому же заключению и к тому же восклицанию:
— Вот так теща! Ну!
Чего ожидал сатана от своей тещи, то тетка Кикимора и надумала сделать, т. е. вышла на огород и, вырыв яму, закопала бутыль, да так, чтобы дочь не видала.
— Посиди тут покуда, а то Пепита тебя еще, пожалуй, по глупости выпустит, — сказала Кикимора.
Вернулась она в дом и, найдя Пепиту всю в слезах, стала уж ругаться.
— Глупая ты, глупее не было да и не будет. Ты бы лучше подумала со мной, что теперь с ним сделать. Ведь, не стеречь же мне его, как клад какой. Ведь, он не нам чета, с голоду не околеет.
— А вот что, матушка, я надумала. Сделаем мы с ним условие. Пускай он мне поможет найти богатого жениха — тогда мы его и выпустим. Разумеется, прежде всего надо уехать из этого города от сраму.
Тетка Кикимора вдруг вскочила, как сумасшедшая, треснула себя по лбу и, ни слова не сказав, побежала на огород. Старуха решила сразу исполнить свою мысль, а не тянуть. Она отрыла бутыль из земли и стала говорить:
— Ну, зятюшка, слушай, попрошу я у тебя исполнить мои десять желаний. И как все ты мне их исполнишь, так я тебя и выпущу на волю. С тем только уговором, что если ты когда опять к нам появишься, то уж я с тобой еще хуже сделаю. Теперь ты в бутыли, а тогда я тебя проглочу да рот перекрещу.
— Ах, отчаянная баба! — возопил сатана. — Вот отчаянная-то! И не придумаешь, на какое дело ее хватит. Хорошую тещу себе выискал.
— Согласен ты десять желаний исполнить?
— Помилосердуй! — запищал сатана, стоя в бутыли и беспомощно складывая руки. — Если ты меня не боишься, побойся хоть Бога; как же я исполню тебе десять желаний? Ты, ведь, невесть что попросишь.
— Не хочешь, так сиди тут!
И тетка Кикимора собралась уже опять осторожно зарывать бутыль в землю.
— Стой! стой! — заорал сатана самым отчаянным голосом, так что бутыль даже зазвенела. — Согласен на пять желаний.
Тетка Кикимора подумала и махнула рукой.
— Ну, так уж и быть, скряга эдакий!
— А после пятого желания выпустишь?
— Выпущу.
— Поклянись: если, мол, я обману, то провалиться мне, тетке Кикиморе, со всем моим домом, в тартарары.
Тетка Кикимора поклялась, повторив клятву слово в слово и с особенной торжественностью.
— Карету! — воскликнула Кикимора тотчас по заключении этого договора с дьяволом. Через минуту, они, вместе с Пепитой и с бутылью между ними обеими, уже сидели в карете и ехали. Сатана, от тоски, лазил в бутыли по стеклу, кругом, долезал до пробки и кувыркался на дно, взмахивая хвостом.
— Куда же нам ехать-то? — спросила Пепита. — Ведь мы зря едем.
— Эй ты, дьяволенок поганый, будет тебе ерзать-то! — крикнула Кикимора, нагибаясь над бутылью. — Слушай, мы разве зря едем?
— Зря! — отвечает сатана. — Говори, куда надо.
— В Гранаду! — говорит Пепита.
— Вот невидаль! Ехать так уж ехать… В Вавилон ступай! — скомандовала Кикимора.
— Такого и города нет! — отвечал сатана.
— Не ври. Есть.
— Был. А теперь нету. Развалился давно от столпотворения.
— Ну, а нету, так и не надо! В Севилью ступай.
Не успели мать и дочь мигнуть, как карета уже катит по улицам Севильи.
— Это уже два желанья! — пищит сатана.
— А ты не считай. Я сама счет знаю. Теперь слушай. Дворец мне с Пепитой в полную собственность! — воскликнула Кикимора.
И в ту же минуту карета подкатила к великолепному подъезду, освещенному тысячами огней.
Десятки слуг в разноцветных ливреях выскочили высаживать Кикимору и Пепиту и затем под руки повели их по мраморной лестнице.
Тетка Кикимора рот разинула от удивления, глядя на золотые потолки и расписные стены дворца. Она так зазевалась на все диковины, что чуть-чуть не выронила бутыль из рук. Сатана сидел начеку и только того и ждал. Вот бы славно-то было.
— А то, поди, старая Кикимора еще такое надумаешь, что и исполнить нельзя будет.
Выспавшись во дворце, поевши вдоволь, Кикимора стала придумывать, что еще заставить сатану сделать.
— Еще два желанья осталось! — думает Кикимора.
— Ну, матушка, теперь мне красавца мужа, — говорит Пепита. — Это главное. А без мужа, что мне и дворец этот.
— Ну, ты, гусь лапчатый, — скомандовала Кикимора над бутылью. — Давай Пепите мужа красавца. Ты ведь сам-то не в счет.
— Это уж будет четвертое желание, — говорит сатана. — Одно останется.
— Ладно. Знаем. Ну, живо.
Очень неприятно было сатане своей же жене мужа доставлять, но он вспомнил, что на свете между людьми и это бывает часто, так почему же ему, черту, не услужить жене мужем.
Пепита к вечеру была уже замужем за молодым малым, очень бедным, но замечательной красоты. Счастливее Пепиты не было девушки. Дворец и красавец муж — чего больше. Она сияла таким счастьем, что тетке Кикиморе стало завидно, глядя на дочь.
И пришло старой на ум такое пятое желание: потребовать у сатаны, чтобы он вернул ей молодость и красоту ее, о которых она, было, давно и думать забыла.
На другое утро, когда Кикимора, не спавши всю ночь от разных сладких мечтаний, собиралась уже, было, требовать исполнения последнего своего желания, к ней вошел главный церемониймейстер со счетами и попросил денег на расходы по хозяйству. Самые пустяки нужны были. Всего-то десять тысяч на следующую неделю. Тетка Кикимора выпучила глаза на главного своего церемониймейстера. У нее в кармане был только один завалявшийся грош.
— Ах я дура, дура бестолковая! — подумала Кикимора. — Мне бы прежде всего миллион просить! Что теперь делать? Не то деньги просить, не то молодость свою.
Тетка Кикимора призадумалась и не знала, на что решиться. Пепита явилась к матери разряженная и веселая и объявила ей о том же самом, о чем думала и мать.
— Матушка, мы главное-то и забыли. Деньги! Денег не будет у нас и дворец этот за долги отнимут.
Хоть и грустно было тетке Кикиморе отказываться от своих мечтаний — снова помолодеть — а делать нечего. Деньги были нужнее.
— Сама виновата. Карету просила, дура, да еще везти просила. Взяла бы миллион прямо, так и карету бы купила и доехала сюда и дворец бы выстроила. Ах, я простофиля! Ну, ты, чучело, давай последнее, и нечего делать, придется тебя выпустить. Давай миллион денег.
Чрез секунду, вокруг тетки Кикиморы уже лежали кучи золота и в соседних горницах нельзя было пройти от куч серебра. Пепита набрала полные карманы и поехала с мужем по магазинам. Этим-то она и спасла себя и мужа от погибели.
— Ну, что ж, выпускать тебя, стало, — спросила тетка Кикимора, оставшись наедине с бутылью, а у самой сердце ныло при мысли выпускать сатану, так ловко ей доставшегося.
Сатана сидел в бутыли, поджав хвост, и молчал, как убитый, притворяясь, что дремлет.
— Что ж, молчишь? А? Выпустить?! Эй!..
Молчит черт, как удавленный. И не шевельнется даже. Умысел у него свой был, а тетка не смекнула.
