деньги, ни современные средства медицины, не смогли спасти жену и ребёнка. Может бог покарал его таким образом за грехи.
После этого Кичо не думал о детях. Жениться второй раз не смог, да и не хотелось обзаводится чужой подстилкой. Свою жену он любил, что бы не болтали по поводу этого брака злые языки.
Марико выходила за него не по любви, но любовь пришла в их отношения, сложилась сама собой, постепенно, со временем. Он глубоко уважал эту мудрую женщину, и сильно надломился после её смерти. Долго не мог смириться, успокоиться, простить. Пустил в расход всех причастных, но это не могло утолить бушующий внутри гнев.
Кичо искренне считал, что бог поступил с ним несправедливо, отобрав единственное, самое важное для него, то что делало его человеком.
Она была очень милосердной женщиной его жена, разумной, терпеливой. Сколько раз эта мягкая спокойная рука останавливала его ярость, заставляя миловать, а не карать. Многие люди были бы благодарны ей, если бы знали степень её участия в их судьбе. Но вот она умерла и словно радость исчезла из жизни Маэды и сложно оказалось жить без неё.
Очень сложно, понимать, что дом опустел, привычный распорядок сломался. Она словно невидимый винтик заводила в бой механизм его часов, и вот Марико не стало, часы по - прежнему тикали отсчитывая время, но слабо, с трудом, без прежнего задора и огонька, просто по привычке. Без Марико он не утратил смысл жизни, он утратил её вкус.
Вот так люди порой всю жизнь, страстно стремятся взобраться на вершину горы, собирают богатства, а в старости понимают, что всё это оказалось бессмысленно. Плоды его труда передать некому. Детей нет. Близких друзей тоже. А родственники из тех, что имеются, такие гниды и падлы, что легче постороннего запустить или на благотворительность раздать, чем представить, что всё это будет отдано никчемным ублюдкам, готовым мать родную заложить. И больно признать, что растратил себя в никуда, на какую - то суету, бессмысленность, никчёмность. И оглянувшись назад, понимаешь, что сожалеешь.
Тяжело сожалеть, когда бывает поздно сожалеть.
И ничего не бросить, и не изменить. А в жизни нет радости, только какая - то грязь, подлость, суета, возня бессмысленная. И пища не имеет вкуса, сон сладости, работа не приносит удовлетворения, шлюхи и алкоголь не дают забвения. Всё испробовано, всё изведано, всё потеряло смысл. Суета сует, всё суета.
А смерть одна для всех. И ей абсолютно безразлично смерти, стоишь ты на вершине мира или барахтаешься где - то в грязи у подножия. Она всех уравнивает. И нищих и королей. И не спросит, как ты прожил, придёт и скосит словно червя, смерти всё безразлично. А может и не безразлично, придётся давать отчёт за свои деяния. Да только стоя на краю могилы похвастаться нечем. Время подумать о душе, но такие души даже в аду не принимают. Столько лет, а вся жизнь за миг, словно на ладони, пролетела в единый момент без оглядки. Даже не вериться, что так быстро. Словно обман какой - то, насмешка. Всё казалось, что - то там, где - то впереди просвет и вот сделает здесь, закончит дела там, начнёт жить в полной мере. Не начал. Не умел жить. Некогда было. А когда было время, не понимал.
И вот сейчас этот юный, наглый щенок сидит перед ним, и пытается скалить зубы, а Кичо терпит его выходки и лай, исключительно из прихоти. Достаточно щёлкнуть пальцами и упрямый мальчишка отправиться кормить рыб на дно залива. И за меньшее отправлял.
Но что - то останавливает. А что останавливает, Кичо и сам не понимал. Хотел бы себе сына, похожего на Сато, но зачем ему сын с такой дырявой головой. Положить себя на рельсы ни за грош...Ради чего?
- Это не имеет никакого отношения к делу. Это личное, - отрезал Изумо, явно не понимая, по какой грани ходит и чем рискует, позволяя себе подобное хамство. Хамства Кичо не терпел, а вот то, что Сато никогда не лижет чужую жопу, в глубине души уважал. Сложно определиться, очень сложно.
Маэда недовольно побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
- Ты всегда был дерзким на язык, Изумо, - сообщил он раздражённо. - Дерзким и неуправляемым. Ты надеюсь, понимаешь, причину отсрочки?
Сато кивнул. Прекрасно понимал.
- Ты мне нужен Изу. Пока ты мне нужен. - Он поднял бокал и посмотрел сквозь него на свет.
- Не стану скрывать. У меня есть планы на тебя. Поэтому хорошенько подумай, чем рискуешь, вызывая мой гнев. Я на многое могу закрыть глаза, но не на то, что помешает тебе работать. Сейчас мне нужно, что бы ты исполнял приказы. И исполнял их без самодеятельности. Ты хорош в своём деле. Один из лучших, что я встречал. Но незаменимых нет.
Тебе стоит это как следует понять.
Маэда на мгновение прикрыл глаза, затем щёлкнул пальцами.
Изумо ждал этого. С той самой секунды как вошёл сюда. При желании он мог бы убить Маэду. Но был ли в этом смысл? Маэда, кажется, тоже понимал это. Им нравилось играть подобным образом.
Изу поймал летящий в лицо нож и отправил его обратно, увернулся от обрушившегося меча, взлетел красивым танцующим движением, перехватил руку, нанёс удар, услышав хрип.
Рукоять клинка приятно согрела ладонь. Он поклонился и протянул меч Маэде, немного картинно, но зрелище стоило затраченных усилий.
- Ты гораздо лучше, чем другие, - Маэда кивнул так, словно ничего не произошло и разговор не прерывался ни на секунду. Но было видно, что он доволен подобной демонстрацией, очень доволен. Бойцовские навыки Сато были его слабостью, и может быть он совершил в этом ошибку. Изумо стоило отправить на другие просторы, позволить возглавить одну из ветвей подпольного бизнеса, и Кичо нисколько не сомневался, что он блестяще справиться с этим. Но ему не хотелось отпускать Сато от себя. Слишком велико искушение иметь в своём распоряжении подобную машину для убийства. Удивительную игрушку. Опасную.
Маэла нажал невидимую кнопку и в комнату бесшумно вошли несколько человек. Молча забрали тела, поклонились и вышли. Через минуту, они остались вдвоём.
- Изу, ты знаешь, как я отношусь к тебе. - Неожиданно в голос Кичо прокралась теплота, и на мгновение он утратил равнодушие. Провёл рукой по глазам. И внезапно стало очевидно, что он жутко устал. Бесконечно жутко устал. Оставалось лишь гадать, что за ношу разделяет этот человек и что является его личной ценой. Эту тайну Маэда унесёт в могилу.
- Но ты завалил задание. Глупо подставился. Я потерял лицо. Ты понимаешь, что это значит. Я лично представлял тебя перед всеми, и поручился, приняв в семью. Но теперь, обо мне станут говорить, что я слаб, раз не способен разобраться с собственными людьми, и тем, что твориться в моём доме. Разберись со своими проблемами сам, Сато. Иначе с ними разберусь я, с ними и с тобой.
Он на мгновение прикрыл глаза.
- Кобаяси, требует у меня твою голову. Обдумай это.
***
Однажды на них напали люди из передового отряда Фудо. Это воспринималось удивительно трагикомично и нелепо.
Они, обнявшись брели по улице, забыв об осторожности и наслаждаясь ночной панорамой города. Болтали о будущем, строя мифические планы как это любят делать влюблённые, живущие в своём мирке и наивно полагающие, что они непременно сбудутся. А даже если не сбудутся, всегда приятно играть в эту игру, под названием 'давай помечтаем'.
Рен обещал 'накопить деньжат' и отвезти Сато в Париж.
Аллен грезил этой страной, совершенно очарованный нравами и традициями.
