Дэни кивнула, но глаза ее подозрительно блеснули.
— Конечно. Я не хочу отдавать своего малыша кому попало. У меня нет выбора.
Лекса похлопала сестру по руке и направилась в кабинет отца.
Джошу показалось, будто ему дали под дых. Боль. Злость. Вот что он испытал. Почему Лекса не сказала ему?
Он вернулся на кухню и попытался осмыслить то, что невольно подслушал в гостиной. Лекса не может иметь детей. Это многое объясняло. Ее отчаянное желание усыновить ребенка Дэни, ее горячность в отстаивании своих интересов. Но более всего то, что происходило между ними. Он понимал, что ее что-то тревожит. Теперь он знал, что именно.
Она не способна иметь детей. Что он при этом чувствует? Как это скажется на их отношениях?
Он прислушался к своему сердцу. Да, он хотел иметь детей. Но Лекса для него гораздо важнее. Она все, о чем он мечтал. Детей они могут и усыновить. Если не ребенка Дэни, то чьего-нибудь другого. Больнее всего ему было от того, что Лекса ему не доверяет.
Дал ли он ей для этого повод?
Когда они любили друг друга, он думал, что они раскрыли друг другу свои сердца. Он по крайней мере так и сделал. А вот она предпочла спрятаться за стеной недоговоренности.
Выразить ей свое недовольство или подождать, пока она сама все расскажет?
Доналд Китредж повернулся и посмотрел на дочь. Лекса вошла в кабинет и молча опустилась на стул напротив стола, за которым сидел отец.
— Холодно на улице? Как ты думаешь, пойдет снег?
— Может быть. — Лекса потерла руки, она еще не согрелась после прогулки.
Доналд пытливо вглядывался в лицо дочери.
— Как же нам все-таки договориться с тобой?
— Не знаю.
— Все злишься на меня?
— Папа, я не знаю, что тебе ответить.
— Тогда и не говори ничего, просто послушай.
Она кивнула.
Он сцепил пальцы в замок.
— Я уделял тебе мало внимания, когда была жива твоя мать. Когда ты родилась, я только начинал свое дело и работал по восемнадцать часов в сутки, чтобы обеспечить свою семью всем необходимым, дать вам то, чего не мог дать мне мой отец. Хотел, чтобы ты училась в лучших учебных заведениях, имела все, что только могла пожелать. Разве это плохо?
— Нет, полагаю, нет, — смущенно ответила Лекса. — Но как ты не понимаешь, мне хотелось твоего внимания, а не твоих денег!
— Милая, я поставил себе цель. Мой отец был безработным во время Великой депрессии. Мы голодали. Я поклялся, что мои родные ни в чем не будут нуждаться.
— Я не знала этого, — проговорила Лекса.
— Мне не слишком приятно об этом вспоминать. Но я хочу, чтобы ты поняла меня.
— Почему ты вел себя так в первые годы, понять можно, но зачем было изматывать себя работой потом, из года в год?
— Мне это казалось необходимым. Твоя мама хотела того же, она, как и я, мечтала дать своим девочкам все самое лучшее.
— Но деньги — это еще не все.
— Я знаю. Теперь знаю. Я женился на Лоретте, чтобы у вас были не только деньги.
— Ты не можешь говорить это всерьез!
— Почему? Тебе было двенадцать, а Дэни восемь. Я надеялся, что она заменит вам мать.
— Лоретта не стала нам матерью. Ей было наплевать на нас!
— Тогда я этого не понимал. Боль от потери твоей матери была слишком велика. А Лоретта… мне казалось, ее послал сам Бог. Только потом я понял, что она за человек.
— Через пять лет, — напомнила Лекса.
Доналд тяжело вздохнул.
— Мы с твоей матерью полюбили друг друга с первого взгляда. Она поддерживала меня во всем.
Мне так этого не хватало, что я позволил Лоретте меня одурачить. А когда пелена с глаз спала, вы с Дэни уже отдалились от меня.
— Почему ты в конце концов развелся с ней? Ты никогда не говорил об этом. Все произошло так неожиданно.
— Она завела интрижку, а когда я припер ее к стенке, она призналась, что это уже не первый роман. Я велел ей убираться.
— Боже, папа, я и не догадывалась! — Лекса ужаснулась. Как же больно тогда было отцу! — Но как она могла так поступить с тобой? Почему ты ничего не сказал мне? Я бы постаралась тебе помочь.
Он улыбнулся:
— Вот так всегда, ты вечно хочешь всем помочь. Может, мне и следовало сказать тебе, и это перекинуло бы мостик к взаимопониманию. Но, вероятно, мне не хотелось разрушать твою веру в людей. — Он прокашлялся. — Я хочу сказать тебе, Лекса, что горжусь тобой, горжусь тем, как ты заботилась о сестре. Тебе могло показаться, что я ничего не замечал, но это не так, и сейчас я страшно беспокоюсь за вас!
Лексу переполняли эмоции, говорить было трудно.
— Не надо, папа.
— Лекса, позволь мне помочь.
— Нам ни к чему твоя помощь, мы с Дэни знаем, что делаем.
— Но, милая, откуда такая уверенность? Возможно, если она расскажет ему, он все поймет.
Может, разговор с отцом подготовит ее к разговору с Джошем, подумала Лекса.
— Папа, я, вероятно, никогда не смогу иметь детей.
Его брови изумленно поползли вверх.
— Ты уверена?
— Я сделала несколько тестов, результаты не слишком обнадеживающие. Я бы любила ребенка Дэни как своего собственного.
— Ах, Лекса, мне так жаль! Конечно, ты будешь любить малыша Дэни, но… — Он помолчал. — Теперь я понимаю, почему ты настроена так решительно и Дэни тоже. Пообещай мне кое-что.
— Что именно?
— Если тебе понадобится помощь, ты позвонишь.
Это был шаг к примирению. Отец беспокоится о них, хочет уберечь от боли. Лекса смахнула с щеки слезинку, на душе стало тепло.
— Я позвоню тебе. Но не беспокойся за нас, мы справимся.
— Можешь звонить и без повода, приезжать почаще, а еще я хочу общаться со своим внуком. Ты позволишь?
— Ну конечно же, я буду очень рада. Малышу нужно так много любви! — Лекса заметила, что в глазах отца блеснули слезы, и поняла, что только что преподнесла ему бесценный дар, который был подарком и для нее самой.
— Я всю жизнь желал тебе лучшего, даже когда ты этого не понимала.
Неожиданно на Лексу словно снизошло озарение, и ей стало ясно, какими должны быть родители.
— Я думаю, для родителей главное — делать все, что от них зависит.
— Простишь ли ты, что в детстве я не уделял тебе достаточно времени?
— Я тоже виновата, мне давно следовало постараться тебя понять.
В кабинете ненадолго воцарилось молчание.
— Мне нравится Джош, — произнес Доналд.
