— Мы — это уже традиция — отправляемся к моей теще. Дети ее обожают. Они получают кучу подарков от родственников, а наутро еще находят подарки Санта-Клауса. Можете счесть меня чудаком, но я хочу, чтобы мои дети как можно дольше оставались детьми.
— У вас ведь четверо?
— И все мальчишки. Такое порой устроят! Но дети есть дети. А сами-то вы что делаете сегодня вечером? В одиночестве сидеть не придется?
— Думал, что придется. Но все, кажется, может измениться в любую минуту.
— Собираетесь кого-то пригласить?
— Возможно.
Лекса заскрежетала зубами. Вот ведь паршивец! Знает же, что она слышит каждое слово.
— Иногда я завидую таким, как вы. Свободный, никаких обязательств. Выбор опять же. Вы меня понимаете?
Если Джош и не понял, то Лекса поняла все, и даже очень хорошо.
— А кстати, чем не тост? — проговорил Джош. — За тех, кто не связан обязательствами!
Ну все! Лекса не была больше намерена это сносить. Кроме того, на ней надето побольше, чем у иных девиц на пляже. Если мистер Норман не захочет смотреть на нее, она его заставлять не станет. Лекса расправила плечи и, сопровождаемая мелодичным позвякиванием бубенчиков, прошествовала в гостиную.
— Джош, дорогой, представь меня своему другу, — пропела она.
Том Норман уставился на нее так, словно она с луны свалилась. Джош неохотно представил их друг другу:
— Том Норман, познакомьтесь с Александрой Китредж.
Том протянул Лексе руку не в силах отвести взгляд от ее груди, лишь самую малость прикрытой алым шелком.
— Как поживаете, мэм? Я и не догадывался, что здесь кто-то есть.
— А я только-только спустилась через каминную трубу! Решила выяснить, не будет ли Джош против, если я скрашу ему сегодняшний вечерок, — сладким голоском проговорила Лекса. — Вы даже не представляете себе, как много на свете людей, которым нужно, чтобы в рождественскую ночь кто-нибудь поднял им настроение.
Том уловил скрытый смысл в ее словах. Скользнув еще раз взглядом по ногам Лексы, он повернулся к Джошу:
— Я, пожалуй, пойду. Спасибо за пиво. Рад был познакомиться с вами, мисс Китредж.
— И я рада, — с обворожительной, улыбкой произнесла Лекса. Вот бы посмотреть на него, когда он увидит воздушные шарики, привязанные у входа!
— Счастливого Рождества, — пожелал Том Джошу. — Ну и счастливчик же вы!
Лекса не была уверена, что Джош разделяет мнение Тома. А когда он, закрыв дверь за Томом, вернулся и взглянул на нее, поняла, что он просто в бешенстве. Лекса заняла оборонительную позицию.
— Ну и зачем ты это сделал? Выставил меня полной дурой!
Он окинул ее холодным взглядом.
— Это я выставил тебя дурой?
Она сорвала красно-белый колпак с головы и бросила на кофейный столик.
— Ты же мог избавиться от него. Предлагать ему пиво было совсем ни к чему. А уж твои замечания по поводу удовольствия быть холостым!
— Что, не понравилось? Может, следовало их развить? — с сарказмом предложил он.
— Хватит, Джош. Я пришла сюда, чтобы… — Она замолчала, подыскивая нужные слова.
— Ну и для чего же? Зачем ты пришла? — Джош и не думал скрывать своего раздражения. — Ты хоть представляешь, что творилось со мной, когда ты уехала? Сколько раз я поднимал трубку телефона, чтобы позвонить тебе, и клал ее обратно?
Лекса, словно защищаясь, скрестила руки на груди.
— Ты имеешь полное право злиться на меня.
— Вот это уж точно. Ты ушла, ничего не объяснив, отвергла мое предложение, заявила, что я тебя не понимаю. Черт возьми, Лекса, я понимаю тебя лучше, чем ты сама когда-либо себя понимала! А сегодня… Это же надо вырядиться так и показаться в таком виде перед моим деловым партнером! Что ты хотела этим доказать?
Лекса была близка к тому, чтобы расплакаться.
— Я знаю, что это глупо. Но я хотела сделать для тебя что-то особенное.
Выражение лица Джоша смягчилось.
— Я испугался. Рисовал себе картины одну страшнее другой.
— Правда?
— Я думал, ты придешь и скажешь, что между нами все кончено. Или начнешь обвинять меня в том, что я как-то повлиял на решение твоей сестры. Я молился, чтобы ты пришла и сказала, что по-прежнему любишь меня и мы всегда будем вместе.
— Именно поэтому я и вернулась, Джош. Без твоей любви даже возможность воспитывать ребенка не принесет мне радости. Я мечтаю стать твоей женой — не важно, будут у нас дети или нет. Ты и я — вот что для меня самое главное.
— Ты знаешь, мне совсем не нужно, чтобы ты для меня готовила, украшала елку или наряжалась самым соблазнительным образом, чтобы я тебя любил. Тебе вообще ничего не нужно для этого делать.
— Ты хочешь сказать, что все еще любишь меня?
Взгляд Джоша говорил лучше всяких слов.
— Я люблю тебя. Ты нужна мне. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом.
Джош схватил Лексу в объятия и отнес в спальню. Опустив на кровать, он принялся срывать с нее одежду. Руки скользили по шелковистой коже, наслаждаясь ее мягкостью и упругостью. Поцелуи, требовательные и нежные, давали понять, как сильно он в ней нуждается.
Лекса чувствовала, как в ней просыпается страсть, разбуженная его ласками, и с готовностью отдалась сжигавшему его огню, чтобы гореть вместе с ним во всепоглощающем пламени любви…
Много позже, когда жаркая страсть была удовлетворена, Джош прошептал:
— Я люблю тебя.
— Я тебя обожаю, — прошептала Лекса в ответ.
— Прости за инцидент с Томом Норманом. Мне не следовало так поступать. Правда, мне очень стыдно.
Она скользнула пальчиками по его щеке.
— Я все понимаю, ты злился.
— Это меня не оправдывает.
— Я прощаю тебя. А ты простишь меня за то, что я сорвалась и убежала, когда мне позвонила Дэни?
— Неужели я этого еще не доказал?
— Я хочу знать наверняка.
Он провел пальцами по ее припухшим от поцелуев губам.
— Я думаю, что смогу простить тебе все, что угодно, если буду уверен, что ты меня любишь.
— Я люблю тебя, Джош. Поверь, очень люблю.
— Верю. — Он решил сменить тему и поговорить о том, что действительно требовало обсуждения. — Как прошла встреча с Дэни?
Лекса устроилась поудобнее, как котенок, прильнув к его плечу.
— Все, о чем ты говорил, оказалось верным. Я поняла это, когда ехала домой. Мы с отцом побеседовали по душам. Дэни и Роб убеждены, что поступают правильно.
Джош приподнял голову Лексы за подбородок и взглянул ей в глаза.
— А что думаешь ты?
— Я хочу, чтобы Дэни была счастлива. Те времена, когда я заботилась о ней, прошли. Но мне жаль,
