— Извини, не сдержался. Видела бы ты свое лицо. Не думал, что так уж важно, одет ты в пиджак с галстуком или фланелевую рубашку.
— Дело не в этом.
— А в чем?
Автобус катил по дороге, и в окна заглядывали сиявшие на черном небе звезды.
— Мне казалось, я уже знаю о тебе почти все. А сегодня ты совсем другой, и я призадумалась, знаю ли тебя вообще.
— Ты знаешь меня, Эмили. Да тут и знать нечего. И поверь, я нисколько не изменился только оттого, что пошел и купил себе новые тряпки. Ведь ты же не меняешься оттого, что красишь губы?
У нее на губах была помада натурального оттенка, хорошо подходившая к цвету платья.
— Говоря по совести, меняюсь, — призналась она. — Когда я принаряжаюсь, крашу губы, я чувствую себя… женственнее.
Он подождал, пока сердце немного угомонится, и негромко произнес:
— Буду иметь в виду.
Когда они добрались до церкви, небольшая стоянка для машин была почти вся заставлена машинами, а скамейки внутри церкви заняты. Семейная пара потеснилась, высвобождая для них местечко. Пропуская Эмили вперед, Слэйд заметил несколько устремленных на них любопытных взглядов. Впереди сидел Даллас О'Нейл. Насколько Слэйд мог судить, он был один.
Слэйд давненько не бывал на церковной службе. В последний раз это было на Пасху, лет пять тому назад. Он пришел с двумя напарниками, с которыми работал на ранчо.
Но в этот раз все было иначе, как-то по-особенному. Когда он открыл сборник церковных гимнов и запел с Эмили хорал, в душе его ожило что-то давно забытое, что не давало о себе знать с самого детства.
Алтарь с рождественским сюжетом украшали ветки клещевины. Слэйд все явственнее ощущал единение, царившее тут, где все знали друг друга и постарались собраться вместе в такую ночь. Читалось Евангелие и молитвы о тех, кто болен, благословлялись вступившие в брак и появившиеся на свет младенцы. А потом была произнесена проповедь. Все это время Эмили держала руки на коленях, касаясь плечом Слэйда. Она повернула голову, чтобы взглянуть на него, и, встретившись взглядами, они долго смотрели друг другу в глаза.
Он низко склонился к ней и пробормотал на ухо:
— Хорошо, что ты пригласила меня.
В ответ она только улыбнулась.
После благословения и гимна, завершавшего службу, священник встал в небольшом притворе, приветствуя паству.
Но не успели они подойти к нему, как Даллас мягко похлопал Эмили по плечу. Как только рука Далласа О'Нейла легла Эмили на плечо, выражение лица Слэйда изменилось. Он и вправду ревнует, подумала Эмили, и ощутила странное удовлетворение. Все в нем казалось этим вечером особенным, и она поняла, что ее влечет к нему сильнее прежнего. Даже во время проповеди, когда они сидели на скамейке, это чувство было так сильно, что ей хотелось взять Слэйда за руку, ощутить его крепкое пожатие.
Чувство было непреодолимым. Настолько непреодолимым, что она горячо откликнулась на приветствие Далласа, обрадовавшись чему-то знакомому, благодаря его за то, что он всегда оставался надежным другом в этом ненадежном мире.
— Счастливого Рождества, Даллас, — сказала она, освободившись из его объятий.
— И тебе счастливого Рождества, — кивнул Даллас Слэйду.
— Счастливого Рождества, — без особого энтузиазма ответил тот.
— Мама говорила, что пригласила тебя на рождественский обед завтра. Придешь?
Эмили и думать забыла об этом приглашении, занятая своими чувствами к Слэйду.
— Я еще не поговорила со Слэйдом. Я обещала дать ей ответ после нашего возвращения из церкви.
— Что ж, надеюсь, придешь. А на новогоднюю вечеринку Даймондов пойдешь?
Повернувшись к Слэйду, Эмили подключила его к беседе.
— Один из фермеров, Эймос Даймонд, разводит скаковых лошадей. Каждый раз в канун Нового года он устраивает вечеринку в манеже, где выезжает лошадей. Народ стекается к нему за много миль отсюда.
— Похоже, получается знатный праздник, — без всякого интереса в голосе отметил Слэйд.
Поговорив еще немного, Даллас поцеловал Эмили и попрощался, потом пожал руку священнику и ушел.
Слэйд молчал, когда она беседовала со священником, молчал, и когда представляла его. Они вышли из церкви, и его молчание по дороге к автобусу встревожило ее. Эмили схватила его за руку.
— В чем дело?
Стоя в луче прожектора, освещавшего стоянку, Слэйд прикрыл лицо широкими полями шляпы.
— Если тебе хочется пойти завтра на обед к О'Нейлам, то поступай как знаешь.
— Тебя тоже пригласили.
— Я — приложение.
— Это не так, и одна я не пойду. Мне не хочется встречать Рождество без тебя.
— У тебя добрая душа, Эмили, но жалости мне не надо.
— Ты считаешь это жалостью?
Он не ответил, и она выпустила его руку.
— Можем заняться чем угодно, Слэйд. Хочешь, приготовлю обед или пойдем к О'Нейлам. Мне все равно.
Он слегка расслабился.
— Послушай, я пойду с тобой к О'Нейлам, если ты пойдешь со мной на ту новогоднюю вечеринку, и будем считать ее настоящим свиданием.
— Ты останешься после Рождества?
— Марк просил пойти с ним на соревнования на следующей неделе. И тебе еще нужна помощь. Пожалуй, мне лучше остаться, пока Хантер не вернется домой. А потом решу, что делать.
Эмили обрадовалась, что он не уезжает, но здравый смысл подсказывал, что не стоит возлагать на это особых надежд. И все же предложение устроить свидание взволновало ее.
— Я не прочь пойти с тобой на вечеринку к Даймондам.
Он откинул голову, и в глазах заблестели искорки. — Значит, договорились — любовное свидание, — произнес он низким хрипловатым голосом.
Что-то затрепетало у нее в душе — то ли от радостного предчувствия, то ли от страха.
По дороге домой Слэйд включил радио, и полились тихие мелодии рождественских песен. Когда они добрались, Слэйд помог Эмили выбраться из машины. Она как раз договаривалась с Мэйвис о рождественском обеде, когда он вошел.
Мэйвис обняла ее.
— Мы рады, что ты придешь. — Она пожала Слэйду руку. — Счастливого Рождества, Слэйд. Надеюсь, вы любитель ветчины, потому что в этом году у нас это главное блюдо.
— Ветчина — просто замечательно!
Слэйд проводил Мэйвис до машины и подождал, пока она отъехала.
— Уже, конечно, поздновато, — сказал он, вернувшись в кухню, — но у меня кое-что припасено для тебя. И мне бы хотелось подарить это сегодня.
— Слэйд, тебе не стоило…
— Сегодня Рождество, Эмили. Присядь на диван, я мигом вернусь.
Она подошла к елке и достала из-под нее сверток. Потом села на диван и положила подарок на столик, когда в комнату вошел Слэйд. Он успел снять пиджак и казался еще более широкоплечим в белой рубашке. Волосы лихо спадали на лоб, а улыбка делала его еще больше похожим на мальчишку.
Он протянул ей подарок, завернутый в красную бумагу и обвязанный золотистой лентой.
