Просто деньги берут отовсюду
И не прячут под грязный матрас;
Идиотов кидают изящно,
Их на свете хватало всегда;
Так шакалы охотятся в чаще,
Пропадая потом без следа.
Мне уже там слегка надоело.
Я уволюсь – большой им привет.
И открою свое бизнес-дело,
Но оставлю большой пистолет.
2010
Был день, как день
Был день, как день. В открытые глаза
Ломилась грубо жизнь с окраской серой.
И понял я, что дальше так нельзя –
Жить без любви, без прошлого, без веры.
И стал искать, куда бы мне пойти,
Кому открыть души моей сиротство,
И груз грехов на пройденном пути,
И с миром этим горькое несходство.
Но все вокруг глядели грустно вслед,
Не выражая явно интереса.
А что сказать, – ведь счастья в жизни нет,
Как в пепле нет ни радости, ни веса.
Так день прошел – один из многих дней,
Бессмысленных и сердцу непонятных,
Без радости, успехов и гостей,
Весь в пролетевших мутно-черных пятнах.
В лампадке медной теплится огонь
И смотрит Он печально и сурово.
Ведь подают в открытую ладонь,
Когда найдешь ты правильное слово.
2010
Забывается всё
Забывается всё… Даже лучших имен
Исчезают напевы созвучий.
И в музеях запущенных складки знамен
Покрываются пылью летучей.
Время быстро течет и смывает легко
Память прошлого, лица и даты.
И уносятся вдаль, далеко – далеко
Города, где был счастлив когда-то.
Что нас ждет впереди – не понять, не узнать.
Голос вещий так слаб и невнятен.
Вечно небо и моря зеркальная гладь
Вся в мерцании солнечных пятен.
2010
Кризис
Закат погас и день остановился,
Подбив итог эпохе и себе.
Историк сел за стол, перекрестился
И стал играть фальшиво на трубе.
Он пел о том, что где-то там, в Европе
Бушует кризис, не касаясь нас.
Все правильно, ведь мы сидим в окопе,
Украв немного газа про запас.
Проносятся там бури и циклоны,
Манхэттен тонет и идет на дно.
А я молюсь и участь Дездемоны
Мне не страшна, как крейсеру – бревно.
Историк пишет долго и усердно
Вставляя все слова наоборот.
Пиши, пиши… Писать всегда не вредно.
Я объявляю кризису бойкот.
Впрок запасаюсь ароматным салом.
(Прекрасный стратегический товар).
