ржавчиной.
До нас не дошло никаких сведений, состоялся ли у Комето с Амфитрионом тет-а-тет, но то, что царство телебоев в целом и их столица в частности были разорены дотла, известно точно. В общем, ни Птерелаю, ни его дочке ее упражнения в парикмахерском искусстве на пользу не пошли, если не сказать сильней.
Однако события, собственно, и положившие начало истории Геракла, происходили в это время отнюдь не на острове Тафос, а в Фивах, где осталась добропорядочно дожидаться своего супруга Алкмена. Волею своенравного случая, выбивающая во дворе одеяло жена Амфитриона попалась на глаза Зевсу, не пропускавшему мимо себя ни одной туники. Благодаря такому пристрастию главного олимпийца, пол-Греции числило себя в детях властителя мира, и если даже половина из них привирали, то все равно это было очень недалеко от правды. При этом, ради очередной победы, которую пуритански настроенные писатели XIX века необоснованно назвали бы сердечной, похотливый небожитель готов был пойти на самые невозможные уловки, изощряя фантазию не хуже современных деятелей рынка телерекламы.
История, приключившаяся по милости хозяина Олимпа с прабабкой Алкмены Данаей, настолько показательна в этом плане, что читатель наверняка простит небольшой шаг в сторону от центральной ветви нашего рассказа. Благо, таких шагов будет еще немало и они, вне сомнения, того стоят.
Отец Данаи, царь Акрисий, был земляк Амфитриона и правил в Аргосе, тоже не последнем городе полуострова Пелопоннес. Но, в отличие от чикагодетройтных Микен, Аргос был не чужд еще и тяги к прекрасному, выражавшейся в том, что раз в год градоначальник посылал гонца к какому-нибудь оракулу с риторическим вопросом: «Как тут у нас вообще будет?» И однажды разорившийся вдруг на обширное пророчество оракул предсказал, что все, мол, Акрисий, в твоем королевстве и у тебя лично будет складно, но ближе к старости образуется одна небольшая проблемка: тебя убьет твой собственный внук.
Известие о том, что тебя кто-то убьет, само по себе штука малоприятная, а уж заполучить такую радость из рук собственного внука – и говорить нечего. И, поскольку единственная Акрисиева дочка Даная в этот момент уже подошла к репродуктивному возрасту, меры нужно было предпринимать незамедлительно. Вернее всего было бы, конечно, загнать дочурку к праотцам, но на это Акрисий как-то не отважился. В качестве превентивной меры на спешно собранном госсовете решено было избрать пожизненную изоляцию от общества.
– Нельзя ей жить в обществе, тогда и мы не будем зависеть от общества, – сказал Акрисий и повелел заточить дочурку в погреб. Эту фразу потом перенял у него гимназист Володя Ульянов, у которого, как мы знаем благодаря Зое Воскресенской, всегда было пять из греческого и, стало быть, не было проблем с грабежом античных авторов. Правда, как мы теперь видим, с дословным переводом этой отдельно взятой фразы у Володи все же возникли сложности.
Специально для дочки местные щусевы быстренько построили под землей комфортабельную одиночку с использованием современнейших стройматериалов: камня, меди и бронзы, куда и засадили впавшую в немилость принцессу. Однако шум строительства: грохот отбойных молотков, гул бульдозеров и мат рабочих – как раз и привлекли внимание Зевса, который после беглого осмотра из-за облаков сделал вывод, что девица-то очень даже ничего. И решил прокрутить с ней небольшой адюльтер. Операция получила кодовое название «Тюремный роман».
Дождавшись завершения строительства и отвода тяжелой техники и молдавских рабочих, Зевс непринужденно перешел над местом заключения из твердого состояния в жидкое и, напевая: «Спрячь за высоким забором девчонку – выкраду вместе с забором», пролился дождем на девицу. Поначалу Даная немало испугалась обилию обрушившейся сверху влаги. Всех желающих понять психологическое состояние героини мы отсылаем к картине художника Верещагина «Княжна Тараканова», написанной по мотивам излагаемой истории. Но после того как Зевс вернулся из жидкого состояния в твердое, девушка успокоилась и улеглась поудобнее, что мы можем наблюдать уже на картинах таких художников, как Тициан и Рембрандт.
Проблема контрацепции в те далекие времена была не то, что не решена, даже еще и не сформулирована. Поэтому каждая Зевсова ходка налево заканчивалась рождением очередного героя. После того как, сделав свое дело, олимпиец обратился в газообразное состояние и улетучился, подобно большинству мужчин во все времена, несчастной девушке осталось лишь тосковать во мраке заточенья. Когда позже Данаю извлекли на свет божий, на вопросы о том, как ей в таких сложных условиях удалось обрести счастье материнства, она бесхитростно отвечала: «Вода дырочку найдет», чем несказанно обогатила мировую сокровищницу народной мудрости.
Как и положено, через девять месяцев после физических экспериментов Зевса с изменениями агрегатного состояния Даная родила мальчика, которого назвала Персеем, что переводится на русский язык как «Разрушитель». (В американском прокате фильм шел под названием «Терминатор».).
Но Акрисию над странными фантазиями дочки задумываться не приходилось. Как-то раз, прогуливаясь в окрестностях подземелья, он услышал детский смех и понял, что план А не сработал и нужно срочно переходить к плану Б. Проблема по-прежнему заключалась в том, что проливать кровь родственников у греков как-то не очень поощрялось. Потому решено было царевну вместе с внуком, о котором так долго говорили оракулы, по-тихому утопить. Их загнали в первый попавшийся ящик из-под марокканских мандаринов и швырнули в море. «И царицу, и приплод тайно бросить в бездну вод», – как позже писало в адаптированной версии этого мифа солнце русской поэзии.
Но и план Б тоже не сработал. Кораблестроение в те времена было еще совсем молодой отраслью, и инженеры просчитались, определяя ресурс плавучести мандаринового ящика. Он оказался неожиданно выше расчетных данных, ящик не затонул тут же, у берега, а лег в неуправляемый дрейф и вскоре скрылся за горизонтом. Впрочем, опростоволосившиеся корабелы, спасая свою шкуру, наперебой уверяли царя, что с минуты на минуту дерево набухнет и этот дредноут пойдет ко дну вместе с командой. Акрисий успокоился и высылать эскадру вслед ящику не стал. Как выяснилось впоследствии, зря.
Ящик прибило к острову, Персей выжил и совершил массу героических подвигов, не имеющих, однако, отношения к нашей истории, и в итоге таки прикончил несчастного дедушку. Хотя и гораздо позже, чем предполагал оракул, потому что дедушка сопротивлялся до последнего.
Уже маститым героем Персей вернулся в родной Аргос. Акрисий, узнав о его приближении, заявил, что не считает себя достойным лицезреть знаменитого потомка, и сделал из города ноги, скрывшись, как писали аргосские газеты, в неизвестном направлении. Но от смерти от руки внука это его, естественно, не спасло.
Акрисия погубил азарт болельщика. Однажды – летописи умалчивают на каком году эмиграции – бывший аргосский царь увидел афишу о турнире на приз мэра города Лариссы. Историки расходятся во мнениях, по какому виду спорта был турнир. Одни считают, что по футболу и в финале, запомнившемся дракой одиннадцать на одиннадцать, встречались «Панатинаикос» и АЕК. Другие уверены, что играли в баскетбол и главный приз разыграли ПАОК и «Таугрус», забросивший трехочковый с центра за секунду до сирены. Твердо мы знаем только то, что игры были посвящены памяти безвременно почившего отца ларисского градоначальника.
