объятьях Кирены. Итогом этого визита стало присвоение курортному городку имени хозяйки и рождение второго сына – Идмона. Больше Аполлона в тех местах не видали, но зато местечко приобрело небывалую популярность, путевки в Кирену рвали у туроператоров с руками. Причем наряду с зажиточными смертными нередко заезжали и олимпийцы.
Так. однажды к хозяйке курорта зашел засвидетельствовать свое почтение отдыхавший от тягот военной службы Арес. Через девять месяцев в семье Кирены было уже три мальчика. Несложно догадаться, что третьим стал как раз Диомед, благодаря поддержке свирепого папаши сделавший по достижении совершеннолетия отличную карьеру. Перебравшись с южного берега моря на северный, он занял фракийский трон, на котором и диктаторствовал беспробудно над народом с полуприличным названием «бистоны» до самого прибытия в его владения галеры Геракла.
Поскольку неофициальный статус визита не гарантировал горячего приема туземными властями, было решено бросить якорь подальше от столицы Фракии Тидеры и поближе к самой конюшне. И уже с этого плацдарма развивать наступление. План Геракла был, как всегда, незамысловат и состоял из двух традиционных для таких операций частей: хвать и бежать. То есть следовало: а) захватить добычу, б) уйти от погони. Но если с первым пунктом в случае внезапного нападения на конюшни проблем не предвиделось, то спастись от армии целого государства, готовой преследовать святотатцев хоть до края света, представлялось весьма непростым делом.
Вопрос, как обычно в таких случаях, решили технически. Тидера стояла не на самом берегу моря, а на некотором удалении от него, в большой долине, зажатой горами. Геракл, всегда имевший тягу к инженерным решениям, сообразил, что отвлечь тидерскую армию от погони сможет только что-то необычное. Например, небольшой канал с морской водой. Особенно, если эта вода льется из него в долину.
Махать лопатой герою было не привыкать, и уже к вечеру следующего дня Средиземноморканал имени товарища Диомеда был практически готов. Море от долины отделяла лишь тонкая перемычка. Ночью Геракл пробрался к конюшням, где не без шума, зато быстро решил вопрос с охраной. При этом оказалось, что один и тот же аргумент – традиционная дубина из оливкового дерева – одинаково эффективно действует и на секьюрити, и на замки на воротах.
Неожиданное затруднение возникло, когда герой начал выводить из стойл жеребцов. Непривычные к обращению без лишнего пиетета, те поначалу никак не желали покидать свои пятидесятизведочные апартаменты и по привычке даже попытались кусаться, но не Геракла было учить обращению с упряжными животными. Через пять минут все четыре зверюги шли за новым хозяином как шелковые, стараясь при этом держаться от сурового господина на максимально допускавшемся длиной уздечки расстоянии. Короткий пробег по ночному побережью – и все четыре ахалтекинца пинками загнаны на борт готовой отчалить галеры.
– Первый тайм мы уже отыграли, – констатировал Геракл и без промедления перешел ко второй части плана.
Армия у фракийцев была боевая. Достаточно вспомнить, что знаменитое восстание гладиаторов в Риме полтора тысячелетия спустя возглавил выходец как раз из Фракии, взявший сценический псевдоним в честь популярного футбольного клуба. И после сигнала тревоги на место происшествия незамедлительно выступил специальный отряд быстрого реагирования под предводительством самого Диомеда.
Завидев карательный корпус, двигающийся к берегу со стороны Тидеры по специально оставленным следам, древнегреческий диверсант номер один сделал отмашку дубиной, и операция вступила в свою вторую фазу. Земляная перемычка между морем в канале и долиной в мгновение ока была разрушена геройской оливой. И войскам кипевшего жаждой мести Диомеда пришлось противостоять не противнику с руками и ногами, а безжалостной стихии, сражаться с которой на равных может, как известно, лишь Министерство по чрезвычайным ситуациям Российской Федерации.
Многометровый вал воды, катящийся сверху, разом сбил наступательный порыв бистонов. Солдаты обратились в бегство, помышляя уже лишь о спасении самих себя, но никак не жеребцов своего владыки. Желающие лицезреть эту картину могут пересмотреть финальные сцены второй части х/ф «Властелин Колец», где войско нечестивого Саурона гибнет из-за диверсии на плотине.
Однако Геракл никогда не стал бы величайшим из героев планеты, если бы ограничивался программой минимум. Он здраво рассудил, что уйти восвояси с добычей – это очень большая удача, но Диомед никогда не простит нанесенного оскорбления и сделает все, чтобы отомстить. Возможности царя большой страны маленькими не назовешь, и наверняка лошадиный инцидент приведет в итоге к крупной войне. Гораздо разумнее будет сейчас, пользуясь суматохой и не дожидаясь ответного хода, ликвидировать самого Диомеда. Тогда и мстить за жеребцов станет уже некому.
Геракл выскочил из укрытия и, разгоняя дубиной бегущих в панике бистонов, принялся разыскивать в толпе их повелителя. С одной стороны, найти человека в бегущей толпе ничуть не легче, чем пресловутую иголку в пресловутом стогу, но с другой – если сообразить, что эту иголку, скорее всего, как магнитом тянет во дворец, то задача намного упрощается.
Убедившись, что воинственный пыл навсегда покинул противника, герой со всех ног припустил в сторону царского дворца. То ли суматоха на улицах меньше сказывалась на его скорости, то ли он просто бегал лучше, но к дворцовым воротам Геракл прибыл даже раньше Диомеда, для которого поражение в этом забеге стало роковым. И тут вновь проявилась небывалая дальновидность сына Зевса. Вместо того чтобы спихнуть труп в ближайшую канаву и возвращаться на корабль кружным путем, Геракл взвалил Диомеда на плечо и спокойно пошел к морю прямо через город.
Выбранный путь был не намного опаснее всех прочих. Охваченные паникой перед надвигающимся наводнением жители метались по улицам, причем большинство было занято не столько спасением собственного имущества, сколько присвоением чужого. И вид мужика, несущего среди этого разгула мародеров на плече другого мужика, у окружающих ничего, кроме внутреннего негодования по поводу потерявших всякий стыд извращенцев, не вызывал.
Бросить Диомеда у дворца означало дать его сторонникам шанс построить посмертный культ правителя, как это случалось – Геракл слыхал про такое – в некоторых азиатских державах, строящих для своих важных покойников комфортабельные мавзолеи в престижных районах. А культ погибшего вождя – это как минимум неизбежное расследование причин гибели монарха. Исчезнувший же в суматохе бесследно Диомед был опасен лишь появлением множества лжедиомедов, но это уже были внутренние проблемы Фракии. К Микенам гражданские войны далекой страны с выяснением, какой из царей настоящий, никакого отношения уже не имели.
И все прошло бы как по маслу, если бы жеребцы, оставленные на корабле на попечение оруженосца Абдера, не проявили в отсутствие героя просто свинскую невоспитанность. Когда опекун подошел поближе, дабы подкинуть свежей травки, звери в лошадином обличье доказали, насколько ошибочно было записывать их в травоядные. Абдер в две минуты был разорван на части и съеден кровожадными тварями. Поэтому, когда Геракл, доводя свой план до конца, кинул жеребцам тело Диомеда, они жевали уже неохотно и даже лениво.
