желтых платьях. Музыка. 'А помнишь, когда мы с тобой ездили на Северные фермы?..' — спрашивал Хасс, а Коэн не мог ответить, у какого крестьянина они ночевали и почему вместо грибов они нашли ржавый остов дремучего автомобиля. Было тепло. Была весенняя ночь. Пошел легкий дождик — но никто не вышел во двор, под фонарь. Они были не настолько пьяны, чтобы забыть предупреждение Гидрометеоцентра о кислотных дождях…
Коэн внезапно проснулся. Что-то разбудило его. Он удивленно отметил про себя: разбудило. Значит, его все-таки сморило. Значит, он заснул…
Сколько сейчас? — беззвучно спросил Коэн у часов, но часы ему ничего не ответили. Они стояли. Солнце пробивалось сквозь жалюзи; падая на плечи Коэна, жгло кожу. Коэн сидел и тупо смотрел на остановившиеся часы. А когда в дверь застучали, он медленно поднялся, словно не понимая, где он находится и что он здесь делает, взял пистолет в руку и пошел к дверям. В голове звенела пустота, и в ней эхом отдавались выкрики из-за двери. Пистолет в руке сразу стал мокрым от пота. Коэн боялся, что сейчас палец соскользнет на курок, и он отстрелит себе ногу. Он подошел к двери и вспомнил, что у него остался в лучшем случае один заряд — почти все были растрачены у супермаркета. Коэн попытался что-то сказать шумной двери, что-то разумное, но ничего не получилось — горло пересохло и затвердело, покрытое горькой коростой опустошения. Он протянул левую руку, не смотря, нащупал дверную ручку и потянул её на себя.
Спустя два дня его расстреляли.
Александрия, 22 августа 2001 г.
