На занятия в институт она перестала ходить после того, как один из преподавателей с масляной улыбкой предложил ей позаниматься дополнительно. У него на даче. А когда Светка отказалась, он с огорчением заметил, что без дополнительных занятий сдать экзамен по его предмету невозможно. Очень уж предмет сложный. Никак нельзя без дополнительных занятий…
Когда она шла в магазин, соседи смеялись: “У Светки молния износилась. Новую вставлять пошла”.
Она перестала выходить из дома.
Бабушка робко успокаивала ее:
— Ведь надоест же им когда-нибудь изголяться над тобой. Ведь все время же не будут. Поговорят, поговорят, да и перестанут. Ты уж это время как-нибудь перетерпи, Светочка. Главное, перетерпи…
Светка терпела, сколько могла. Изо всех сил. Но не верила, что это когда-нибудь кончится…
А однажды бабушка вошла в ее комнату радостно улыбаясь.
— Светланушка, пляши! Тебе письмо.
Письмо!
Светка аж задохнулась, увидев у бабушки в руке белый прямоугольник, и вся задрожала от охватившей ее безумной радости.
Ромка! Он жив… жив… Ведь бывают же ошибки! Может быть, в закрытом гробу похоронили тогда кого-то другого? Перепутали… А Ромка просто… ну, отстал от всех. Заблудился в горах. Или попал в плен. Так бывает иногда.
А теперь он нашелся. Он вернется! И сразу все уладится. Ромка сможет защитить ее от кого угодно. От соседей, от грузчиков, от похотливого старикашки. От всего мира. И даже от нее самой…
Светка выхватила из рук бабушки конверт, впилась глазами в обратный адрес…
Нелепая надежда, вспыхнувшая было на мгновенье, сразу погасла.
Письмо было из Москвы. От Димы Зиновьева.
Светка отшвырнула его от себя, как гремучую змею. Закричала, затопала ногами.
— Бабушка… Бабушка… Убери его! Убери сейчас же! Выброси! Сожги… Я не хочу… не хочу… Это все из-за него! Убери-и-и его, бабушка-а-а! — визжала она. — Убери-и-и сию же минуту!
— Хорошо, хорошо, Светочка, — засуетилась бабушка. — Я сейчас его в печке сожгу. Ах ты, батюшки! Беда какая… Может, врача вызвать? Успокойся. деточка… Я сейчас, сейчас… В скорую… Валерьяночки вот пока выпей.
— Не надо мне! Ничего не хочу! Уходи! — кричала Светка, заливаясь слезами. — Оставьте меня все в покое!
Она убежала в свою комнату, заперлась на задвижку, задвинула дверь стульями и. кинувшись ничком на кровать, долго стонала и корчилась, точно от боли.
Ромочка… Ромочка… Вернись! Помоги, Ромка… Нет у меня больше сил. Спаси меня! Только ты знаешь, как это сделать. Я совсем одна… Мне так плохо, Ромка! Я не могу больше без тебя…
А потом она немного успокоилась и стала жалеть, что велела бабушке выбросить письмо, даже не прочитав его.
А вдруг там было что-нибудь очень важное?
Вдруг Дима придумал, как можно все исправить?
Как?
Ну… может быть… он согласился бы жениться на ней? Вряд ли, конечно… Но вдруг? Что ему стоит?
Он женится на ней, и сразу все поймут, что она ни в чем не виновата. Раз он ей поверил…
А она была бы так благодарна ему за это! Так благодарна…
Она бы постаралась… полюбить его. И родила бы ему трех… или четырех детей. Мальчиков и девочек. И все они тоже очень любили бы его.
А если кто-нибудь, когда-нибудь скажет о ней хоть одно плохое слово, то Ромка… то есть не Ромка, а Димка…
Но что он сможет сделать, Димка?..
Да и писем от него больше не было. Никогда. Должно быть, он и думать забыл о ней.
А через некоторое время в их дом пришел гость. Солидный высокий мужчина с умным интеллигентным лицом. Очень вежливый. С благородной сединой. В генеральском мундире.
Это был Димкин отец. Светка сразу догадалась. Хотя раньше они никогда не встречались. Димка на него очень похож.
— Я Иван Петрович Зиновьев, — представился гость. — А вы, по-видимому, Света? Наслышан о вас. Давно мечтал познакомиться.
Светка молчала, настороженно уставившись на него. Она была одна дома. Бабушка ушла на рынок.
Иван Петрович не спеша, подробно оглядел ее (А Светка стояла перед ним — в коротеньком халате, ноги длинные, коленки острые, из рваной тапочки босой палец торчит).
— Ну. что же вы не пригласите меня войти? — дружелюбно улыбнулся он. — Так и будем стоять у порога? Нам с вами есть о чем поговорить. Ведь так?
— Да. Конечно. Проходите, — спохватилась Светка.
— Спасибо, — с достоинством сказал он и вошел, с интересом оглядев и ситцевые занавесочки на окнах, и выцветший самодельный половичок в коридоре, и застиранную скатерку на столе. Сел в продавленной древнее кресло.
— Разговор у нас, Светочка, будет нелегкий, — начал он. И вздохнул. — Даже не знаю, с чего начать… А чаю вы мне не предложите?
— Да. Конечно, — вскочила Светка.
— Впрочем, нет. Не надо, — передумал он, бросив взгляд на чайник с отбитым носиком, на сморщенный батон в целлофановом мешке. — Обойдемся без чая.
Светка снова села, выжидательно глядя на него.
— Дима вам пишет? — доверительно спросил Иван Петрович.
Светка сначала кивнула, а потом помотала головой, не зная, что ответить.
— Так, — побарабанил он пальцами по столу. — Понятно…
“Чего ему от меня нужно? — терялась в догадках Светка. — Зачем он пришел?”
— Вы, конечно, понимаете, о чем я хочу с вами поговорить, Светочка?
— Нет, — честно ответила Светка, — не понимаю.
— Не надо лицемерить, Светочка. Вы все прекрасно понимаете.
Она недоуменно взглянула на него.
— Вчера я виделся с вашей… с матерью Романа Зеленцова, — с усмешкой сообщил он.
— А-а, — сказала Светка, вся подбираясь. — Ну и что?
— Да так… Кое-что уточнил. Некоторые детали. Подробности ваших так сказать, взаимоотношений с ее сыном. Диме, разумеется, я обо всем написал.
— Ну и что? — мертвым голосом повторила Светка.
— Надеюсь, вы не собираетесь ехать в Москву? Вы понимаете, что там вам делать нечего?
— Понимаю, — сказала Светка. Действительно, что ей делать в Москве?
— Очень хорошо, что вы это понимаете! — обрадовался он. — Я не сомневался, Светочка, что мы найдем с вами общий язык. Вы умная девушка, это сразу видно. И красивая. Вы мне даже нравитесь, Светочка, честно вам скажу. В вас есть некая необъяснимая прелесть. Как говорится. загадка вечной женственности… Как мужчина я этого не могу не чувствовать.
Она слегка улыбнулась, покраснела. опустила глаза.
— Да, — повторил он. — именно как мужчина я отчасти понимаю Диму. Но жена… это совсем другое дело. Она прежде всего мать. И ее волнует судьба сына. Видите ли… Она собиралась сама к вам прийти, но я не позволил. Я знаю, как часто женщины в подобных случаях теряют самообладание. При таком
