Бывший комендант пытался спрятать улыбку, а она упрямо вылезала на лицо. Полукровка тем временем очнулся, обвел мутным взором кубрик и застонал.
– Сильнейшая интоксикация, – мягким, врачебным голосом объявил кибердиагност. – Генезис пока не ясен – незнакомый тип организма. Придется очищать ткани, менять кровь. Дело долгое и кропотливое. Нужен стационар.
– Стационара не будет, – заявил Двунадесятый Дом. – Делай, что можешь.
– Делаю, – беспомощно ответил Автомедик. В дверях кубрика показался гриб, медленно перевалил порог. Шляпка покрылась множеством струпьев, бахрома почернела и осклизла. На ножке возникли бурые узлы, из которых что-то сочилось. За грибом по полу тянулись липкие нити. Похоже, срок жизни автономного плодового тела подходит к концу. Это мицелий живет тысячелетия, а его дети недолговечны.
– Что вы собираетесь с ним делать? – проскрипел гриб.
– Подлечим, а потом оставим здесь… Мы освобождаем тебя от всяких обязательств перед Кребдюшином, и можешь катиться на все четыре стороны. Хочешь, доставим тебя на родину?
– Вы должны отправить его домой, – прокаркал гриб и закашлялся, роняя на пол ошметки шляпочных пластинок.
– Мы никому ничего не должны! – разозлился Непейвода.
– Вы не понимаете, – упорствовал гриб. – Он уже был болен, когда напал на вас. А сейчас он умирает. Его надо отвезти домой. Там его вылечат… или похоронят.
– Да ты как будто нам грозишь, – пробормотал Платон. – А если мы не согласимся?
– Вы можете меня убить! – прокаркал гриб, выпрямившись во весь рост. По его шляпке от напряжения пошли трещины. – Я свое дело сделал. Пусть я погибну – Мицелий торжествует! Я могу уйти со спокойной совестью. Я – всего лишь плодовое тело, каких триллионы. Наша задача – нести споры по Галактике, распространять Великий Мицелий на новые миры. Наша жизнь сама по себе ничего не значит. В отличие от многих, я выполнил свое предназначение. Я доволен.
– Ты хочешь сказать, что…– археолог не договорил. Волосы у него встали дыбом.
Сандерсон, как видно, тоже сообразил, что к чему, и побледнел.
– Почему я так долго терпел это ничтожество? – скрипуче спросил гриб и сам же ответил: —Я выполнял свою миссию и ждал. Сейчас Кребдюшин превратился в ходячий инкубатор спор. Он больше не живет самостоятельно, эта споры живут в нем, заставляют его передвигать ноги, пить и есть.
– А мы?!
– Вы тоже кое-что впитали через дыхание. Кха-кха-кха!
Напарники впервые увидели, как гриб смеется. Дергаясь, он терял кусочки своего дряблого тела.
– Мы можем сжечь полукровку вместе с проросшими спорами, – решительно заговорил Дом. – А из себя попытаемся их вытравить. Есть множество способов лечения грибковых заболеваний.
– Наши споры трудно убить – они умеют защищаться. Я сам вылечу вас – прямо здесь, если вы дадите мне слово…– Гриб устал и говорил едва слышно. – Обещайте, что не будете уничтожать тело полукровки и доставите его по назначению, и я…– Он страшно закашлялся.
Платон подумал, что гриб в любую минуту сам может помереть.
– Мицелий должен прорасти…– поборов кашель, проскрипел гриб. – Любой ценой… Вы же хотите спасти личинки Цариц… Вы должны меня понять…
И Непейвода его понял.
Радары на тральщике не работали. В распоряжении напарников были только собственные глаза и прекрасный цейссовский фотоумножитель. Так что им приходилось болтаться в скафандре около «Поскребыша-113», привязавшись фалом к скобе обшивки. Дежурили по очереди.
От напряженного разглядывания пустоты у Рассольникова глаза саднило – словно туда песка сыпанули. Незадолго до конца вахты он обнаружил, что километрах в ста от тральщика возник корабль. Слишком большой для глиссера «Си-Эн-Эн».
Платон прибавил увеличение. Корабль был военный, и он осторожно приближался к тральщику. Вскоре археолог уже мог разглядеть, что это фрегат, обросший огневыми башнями, как пароходное дно – ракушками. Фрегат «Грохотун-44» из ударной эскадры термопсисов. Он прочесывал вместе с другими кораблями эскадры ближайшие к Тиугальбе сектора Галактики и по случайности выскочил из подпространства неподалеку от «Поскребыша-112». Кто-то рано или поздно должен был обнаружить застрявший здесь дохлый тральщик.
– Твои «дружки» пожаловали, – по рации сообщил Платон Двунадесятому Дому. – Эх, надо было мин накидать!..
– Они предупредили, чтоб мы не дергались. Можем послать им навстречу шлюпку.
– У нас кому-то жить надоело?
– Гриб вызвался. Ему остался день или два. Об обещании нашем напомнил… Мину я загрузил, и гриб на борту. Сейчас передам этим, что отправляем парламентеров, и катапультирую посудину…
Видеть парламентеров термопсисы не пожелали. Как только спасательная шлюпка отдалилась от тральщика на два километра, фрегат дал залп. Ослепительная вспышка, и суденышко испарилось вместе с умирающим разумным грибом.
В этот самый миг из подпространства километрах в десяти от тральщика выпрыгнул долгожданный глиссер. На его бортах были намалеваны огромные буквы «CNN», а также слово «ПРЕССА», написанное на космолингве, – тут уж не ошибешься.
Глиссер тотчас рванул к «Поскребышу-112». Имперский фрегат по рации запретил подходить к имперскому тральщику и дал предупредительный выстрел из носовой пушки. Но глиссер не думал менять курс. С фрегата передали, что открывают огонь на поражение, на что репортеры ответили: «Открывайте.
