Передние ящеры зашипели, встали на дыбы, всадники вылетели из седел, угодив под ноги бегущих сзади манисов. «Каботажник» стал плавно поворачивать, гудящий поток огня описал полукруг, отрезав путь к термоплану.
Я отвернулся.
Увидел спину человека, который уходил между скал прочь от побоища, в сторону Крыма.
Увидел, как Мира прыгает вокруг Лонгина, а тот пытается достать ее, нанося тяжеловесные удары.
Посмотрел в расщелину – и не увидел Марка. Мой брат-близнец покинул меня навсегда.
Когда появился Хан, Лонгин с Мирой отскочили. Остановив ящера, вождь спрыгнул. Они замерли лицами друг к другу, выставив перед собой оружие: огромную саблю, карабин со штык-ножом и копье с кривым наконечником.
«Каботажник», погасив бьющий из трубы огонь, улетал в светлую синеву, вдоль ущелья к нам приближались омеговцы и кочевники, и уже неясно было, кто убегает, а кто догоняет.
Мира, Хан и Лонгин начали сходиться.
Я стоял над ними. Мне хотелось крикнуть, что все кончено, машина не досталась никому, что все их попытки отвоевать кусок побольше и пожирнее, все их интриги и драки не имеют смысла, что все это попросту означает бесполезно растрачивать свою жизнь…
Но я не сказал ни слова, потому что понимал: они не станут слушать.
И поэтому, не дождавшись, когда клинок, кривой наконечник и штык-нож скрестятся, я сел к ним спиной на краю скалы и начал сползать к ущелью.
Термоплан летел прочь. Надеясь, что Чак видит меня, я погрозил ему вслед кулаком, чтобы показать, что найду его и накажу за обман. Хотя ведь он обещал завалить машину – и выполнил обещание. А бомба… Карлик не из тех, кто станет использовать ее по прямому назначению, – он-то понимает, что по-настоящему важно в этой жизни, и, скорее всего, просто разберет ее на запчасти.
Поэтому я разжал кулак и отсалютовал коротышке.
***
Пробравшись за камнями, я далеко обошел то место, откуда доносились крики, стоны, тяжелое бряцанье оружия, и углубился в скалы, направляясь к горе Крым. Шел хромая, морщась от боли в ребрах. Достал из- за пояса саблю, рассмотрел, жмурясь от блеска камешков на рукояти и гарде. Да уж, вещица в стиле Марка. Где он ее раздобыл, интересно? Такая сабля стоит… я попытался прикинуть, сколько она может стоить, и не смог. Много – уж точно.
Помахав клинком в воздухе, сделал пару не слишком умелых выпадов. За спиной взревел Хан, потом закричала Мира. Раздался одиночный выстрел. Я положил саблю на плечо, и тут впереди между скал мелькнула смуглая спина.
– Эй! – позвал я, ускоряя шаг.
Ген остановился, поджидая меня, и мы пошли рядом. Спину и плечо он крепко смотал кусками ткани. В руках был нож, на ремне кобура с пистолетом.
– Куда идешь? – спросил я. Смуглый ответил:
– На склоне тайник у меня. Старый. Возьму патроны оттуда.
– Из какого ты племени?
– Нас никак не называли. Маленькое племя. Гетманы разбили, я сбежал. Потом следопытом к ним же и нанялся.
– И теперь куда?
– В пустыню. Надоело в ущелье, тут лучше. Хочу один быть, много людей – плохо. Шумная толпа, не люблю. А ты?
– Еще не решил. Орест, мой шанти, погиб, я не сумел его спасти…
– Это плохо, – сказал он. – Но ты убил того, кто убил его?
– Можно сказать, что убил. Он упал в ущелье.
– Это хорошо. – Ген кивнул на саблю: – Это забрал у того, кто убил шанти?
– Да.
– Добрый трофей. Продашь – сендер купить сможешь. Или ферму. Или в наемники пойти, свой отряд собрать, вооружить.
Я покачал головой:
– Нет, ферма – это не по мне. Да и наемником не хочу быть.
– Тогда в доставщики.
– Вот это уже интересней, – согласился я.
– Доставщики – вольный народ. Я с тобой не пойду, Альбинос, тайник там. – Ген показал правее.
– Ну ладно, – сказал я. – Тогда прощай. Может, еще увидимся.
Он кивнул мне, свернул и быстро исчез между камней.
Солнце поднялось выше, становилось жарко. Горячий ветер дул в спину, тени скал протянулись по корке ила. Когда звуки боя стихли в отдалении, я забрался на невысокий слоистый холм, сложив руки на груди, окинул взглядом гору Крым.
Мать умерла, теперь погиб и Орест. Он был последним, что связывало меня с прошлым. Мира и Марк давно не существовали для меня, лишь в последние дни случайно опять возникли в моей жизни, чтобы быстро исчезнуть из нее. Выживет Мира или нет, я не знал, но надеялся, что никогда не встречу сестру.
Есть еще Лада Приор. Она единственная из обитателей Крыма, о ком я думал с теплотой, и все же мне не хотелось больше видеть дочь воеводы Лонгина. Она была человеком из прошлого, которое осталось за спиной.
Близился полдень, и жара усилилась. Спустившись со скалы, я стянул рубаху, обвязал ею голову и двинулся дальше, положив саблю на плечо. Камешки посверкивали, слепя глаза, в конце концов пришлось оторвать кусок от рубахи и замотать рукоять с гардой. Шагая по корке ила, я нащупал поверхность кругляша на груди, почти неотличимую от кожи вокруг. Что бы там ни было, а мне достались сабля и эта странная штука, световая броня. Ценные приобретения, а значит, я вышел из всей этой истории с выигрышем.
Хотелось пить, а еще больше – есть, но я решил пока не останавливаться, добраться до склона, а уж там сделать силок и поймать песчаную черепаху себе на обед. Там же найдутся и ключи с чистой водой. Жизнь среди кочевников научила меня добывать пищу. Донная пустыня – опасное место, но здесь, возле Крыма, пустынные мутафаги почти не встречаются, здесь нет иловых медуз и крабов, сюда редко забредают катраны, предпочитающие более тенистые и влажные места. Так что я шел, не оглядываясь, в жаркой тишине. На ходу достал губную гармошку и стал играть. Далеко позади сильные мира сего, собравшись шумной толпой, выясняли, кто из них круче. Но мне это было не нужно. Лучше я буду один – но зато свободным в этом мире.
Конец
