доставить недавно созданный излучатель в старую лабораторию, которую они использовали как шпионскую «закладку», ведь и Лука Стидич, и Губерт хорошо знали это место. Излучатель не просто спустили в зал, где его могли повредить мутафаги или зараженные некрозом люди, «некрозомби», как называл их Губерт, а занесли подальше, в ту самую мастерскую, где много лет назад велись работы над микроволновым оружием. Лука Стидич знал, где в лаборатории находится это помещение, и мог легко найти его.
Когда излучатель был спрятан в лаборатории, Лука сообщил Гесту о том, что его разведчики узнали про некий артефакт, сохранившийся со времен до Погибели, с помощью которого можно уничтожать некроз. Тогда все происходило очень быстро, у Геста не было времени проверить сведения, к тому же, по словам Губерта, он доверял Луке. А тот предложил заключить союз с Корпорацией: Храм помогает ей против некроза, Корпорация помогает Храму в борьбе с мутантами. Гест согласился.
Они связались с МехаКорпом, но Владыке нужен был гарант того, что Корпорация не нарушит свою часть договора. Таким гарантом стала Юна.
Голова шла кругом. Потирая лоб, я прошелся перед сидящим на стуле Губертом. В нескольких шагах за ним стоял Ромулюс и внимательно наблюдал за мной, не убирая руки с револьвера в кобуре.
Пока мы говорили, пулемет на башенке «хаммера» очень медленно и плавно повернулся в нашу сторону.
Близился вечер, над пустырями дул холодный ветер, было зябко и неуютно.
— Что ты теперь хочешь от меня? — спросил я.
Губерт долго молчал. Наконец, упершись палкой в землю, встал и сказал:
— Платформы и их хозяева — вот наш главный враг, Разин. Мы не знаем, что это и откуда оно взялось. Не знаем, кто командует этими машинами, есть ли кто внутри… Мутант побери, мы не знаем даже, машины ли это! Кое-кто из моих людей считает, что платформы — целиком биологические образования.
— Инопланетяне?
— А может, иновремяне? Или кто-то еще… Мы не знаем. Разобраться, что такое Погибель, узнать все о хозяевах платформ и разделаться с ними — моя главная цель. А ты хочешь этого, Разин?
— Да, — сказал я. — Наверное, да.
— Значит, поможешь мне. Ты переспал с девчонкой?
— Это не твое дело.
Он холодно глядел на меня, и глаза его были такими же пронзительными, как тогда, в самый первый раз, когда я увидел этого человека.
— Меня касается все, что происходит с вами. Потому что это я перебросил вас сюда. Если бы не я, большинство из вас погибли бы во время катастрофы. Хотя тебя, Разин, расстреляли бы гораздо раньше. Как и Юна Гало, своей жизнью ты обязан мне. И теперь мне надо, чтобы ты стал ее любовником. Чтобы занял хорошее место в МехаКорпе. Она предлагала тебе что-то такое?
— Хотела, чтобы я возглавил их службу безопасности.
— И ты отказался?! Возвращайся и скажи ей, что согласен!
— Сейчас уже на этом месте другой человек.
— Не важно, мы избавимся от него. Я не могу быть до конца уверен в девчонке, даже если расскажу ей, кто она такая. Она может не захотеть действовать в наших интересах, но…
— В наших? — перебил я. — Или в твоих?
Я как раз остановился перед ним, и Губерт, подняв палку, ткнул ею меня в грудь.
— Не прерывай меня, Разин. Девчонка дорога тебе? Хоть немного? Хочешь, чтобы она жила? Слушай внимательно: капсулы с изотопом — не только передатчики. Если я дам сигнал нужной частоты, капсула, на которую направлю его, разрушится. Содержимое попадет в организм. Вскоре начнется паралич, а потом человек умрет. Никто из местных лекарей не сможет вырезать капсулу, при любой попытке вмешательства она сразу распадется. Так ты хочешь, чтобы Юна жила? Возвращайся и делай, что тебе сказано. А иначе умрете оба.
Несколько секунд я в упор смотрел на него, потом перевел взгляд выше, на пулемет, направленный в нашу сторону.
— Ты все понял, Разин? — спросил Губерт. — Ты только часть целого, шестеренка в механизме. Который построил я. У лекаря передатчик, будем поддерживать связь через него. Есть вопросы? Если есть — спрашивай, если нет — иди. До ночи тебе надо успеть вернуться в Арзамас.
В этот момент я и понял, окончательно понял, что он за человек. Губерт хотел выяснить, что такое Погибель, узнать все о платформах не для того, чтобы спасти планету от неведомых врагов, если таковые были. Он хотел стать хозяином планеты. По крайней мере — хозяином Пустоши
И я собираюсь помочь ему в этом?
Нет.
Но что я могу сделать?
Ну хотя бы вернуться в Арзамас и рассказать все Юне Гало.
Поэтому я просто развернулся и зашагал к джипу. Дойдя до него, оглянулся. Губерт уже скрылся в «хаммере», Ромулюс складывал зонтик.
— Губерт! — крикнул я. — Ты говорил, что время как река!
Дверца «хаммера», начавшая закрываться, снова распахнулась, и доктор выглянул наружу. Я продолжал:
— Вернее — как поверхность реки. Мир как лодка плывет по течению. Но что внизу?
— Где? — спросил он.
Я ткнул пальцем под ноги:
— В глубине. Под поверхностью воды. Вне… вне времени? Может, платформы вынырнули оттуда? Что, если они как… как рыбы, обитатели глубин? Или какие-нибудь осьминоги. Хотят потопить нас. Или сделать с лодкой что-то еще.
Он молчал долго, а потом просто захлопнул дверцу.
По капоту я залез на джип и медленно повернулся. Ромулюс с зонтиком и стулом скрылся в «хаммере». Дождь прошел, вокруг в холодной вечерней полумгле лежала Пустошь: бесконечные пустыри, свалки и развалины. За лобовым стеклом «хаммера» уютно горел свет. Вдруг сидящий на корточках парень в черном комбинезоне, один из телохранителей Губерта, вскочил и уставился вверх. Я поднял голову. Высоко в небе плыла платформа, казавшаяся исполинской темной медузой с волнистыми краями. По нижней части ее скользили, переливаясь и мерцая, блеклые огни.
Потом из кабины донесся голос Ромулюса, и оба охранника залезли в салон. Я слез с кузова и сел за руль джипа. Зажглись фары «хаммера», он дал задний ход.
Я завел мотор, развернул машину и сквозь влажные сумерки поехал назад — к Арзамасу и Юне Гало.
