Скорее всего это был ветер в трубе или в одной из отдушин склепа.
Петро был весел, он верил в успех! А у меня были данные очень и очень бояться за будущее.
И что же, в эту же ночь погиб личный лакей графа. Его нашли умирающим в постели и он мог только прошептать: графиня, гра…
Пока слуги судили и рядили, подошел Петро, поднял голову покойника и со стоном опустился на пол. Он был бледен, как мел.
Испуг и обморок Петро были последней каплей в неспокойном настроении наших слуг.
Большинство, вместо того чтобы помочь старику, бросились вон из комнаты и через час же несколько человек попросили расчета. К вечеру ушли поденщики.
Смех и песни замолкли. Слуги шептались и сговаривались о чем-то, ясно чувствовалось: еще один смертельный случай, и мы останемся одни. К вечеру…
– Господа, – прервал доктор, – как ни интересны все эти чудеса в решете, а все же спать надо. Скоро два часа ночи. Я полагаю, что все наши вампиры и оборотни уже нагулялись и завалились спать. Итак, я ухожу, – и доктор решительно встал с места.
– Делать нечего, подождем до завтра, – сказал один из гостей.
Не бойтесь, ни Карл Иванович, ни его «сказки» не сбегут, – шутил доктор.
– А разве вы думаете, что все это сказки? – спросил удивленно Жорж К.
– Какое вы еще дитя, Жорж, если могли в этом сомневаться, – заметил один старик.
Глава 19
День прошел очень оживленно. Катались верхами, много гуляли по лесу, молодежь занималась гимнастикой и борьбой. Никто ни разу и не вспомнил о вчерашнем чтении.
Вечером усталые, голодные, но в хорошем расположении духа все были в сборе.
Сытно поужинав, приступили к Карлу Ивановичу дочитать «сказки».
Тот, против обыкновения, очень неохотно взял свой портфель и долго в нем разбирался.
– Ну-с, какой ерундой вы нас сегодня угостите? – спросил доктор.
– Быть может, можно сегодня и не читать? – точно обрадовался Карл Иванович, закрывая портфель.
– О, нет, нет, мы хотим знать конец, – запротестовала молодежь.
– Вы кончили на том, Карл Иванович, что все слуги из замка убежали от страха, – напомнил Жорж К.
Карл Иванович вздохнул и начал.
К вечеру Петро объявил, что не отойдет от двери склепа, пока не выследит «проклятого дьявола»…
Ночь прошла тихо. Даже утром и днем Петро отказался сойти со своего поста.
Он взял у меня только кусочек хлеба.
И день прошел хорошо.
Минули еще сутки.
Что делать с добровольным сторожем? Он ест один хлеб и совсем не спит.
Долго ли он выдержит?
Еще сутки.
Никакие уговоры, никакие доводы не помогают.
Я решился оставить упрямца еще на ночь, а утром подсыпать сонного порошка в вино и заставить его выпить.
Приготовив покрепче снотворное, я сидел у себя в комнате. Пробило два часа.
Вдруг в комнату, пошатываясь, входит Петро. Он иссиня-бледен, точно мертвец, волосы всклокочены, сам весь дрожит. Беспомощно опустившись на стул, он залился слезами.
Первых его слов разобрать было невозможно, до того стучали его зубы.
Наконец я уловил:
– Графинюшка…, ужас…, наша графинюшка ходит…, мертвец…
– Успокойся, Петро, расскажи все по порядку, я и сам думаю, что виноват не американец, а графиня, – сказал я, стараясь казаться спокойным.
– Наша графинюшка, это ангел-то во плоти и вурдалак, вампир… – и он снова зарыдал.
Когда припадок прошел, Петро сообщил мне следующее:
И в эту ночь, как и ранее, он сидел на скамейке против входа в склеп и не спускал глаз с двери. Ключ от нее лежал у него в кармане.
Ночь лунная, и все видно отчетливо.
– Смотрю, – говорил он, – перед дверью стоит графиня. Белое, нарядное платье, локоны по плечам и на голове цветы и бриллианты. Ну, точь-в-точь, как она наряжалась, когда ехала на бал.
На минуту я забыл, что она умерла, и бросился к ней:
– Графинюшка, милая! – Она ласково посмотрела, да и говорит:
– Петро, за что ты меня преследуешь? Тут я вспомнил, что она мертвая, отскочил, а она за мной.
– Оставь меня в покое, и я тебя не трону, – и голосок у ней такой нежный.
– Бог с вами, – говорю, – графиня, ведь вы же умерли…, и похоронены.
– Умерла…, и все-таки живу. Не мешай же мне. – И сама отстраняет это меня с дороги рукой.
Я хотел перекрестить ее, а она как бросится да схватит меня за плечи.
Сильная такая, глаза злые и лицо совсем, как чужое. Хочу вырваться и не могу, вот-вот повалит… Так мы все пятились, пятились и дошли до грядки с чесноком.
Я запнулся и упал к подножию креста. Она тоже повалилась.
Ну, думаю, загрызет!…
Да Бог помиловал.
Почуяла чеснок, соскочила, застонала тяжко, тяжко и исчезла.
Долго я лежал: боялся пошевелиться. Ну, а потом и к вам, доктор.
– Что нам делать? Ведь графинюшку-то я не могу колом, рука не выдержит… – прошептал верный слуга и опять заплакал.
До утра мы сидели с Петро обдумывая, как поступить. Надо обезопасить замок и деревню от вампира, а в то же время, ради Карло и старого графа, пощадить имя графини в народе.
Мы еще ничего не решили, как пришли мне сказать, что умер сынишка кучера, мальчик лет десяти.
А затем потянулись, один за другим, слуги, прося расчета. Причина была одна:
– У нас в замке не чисто.
Пришлось всех отпустить. Осталось два-три человека, которым абсолютно некуда и не к кому было идти.
Надо было волей-неволей посвятить в дело и твоего отца.
С большими предосторожностями и понемногу я сообщил ему все.
К моему удивлению, и на этот раз он остался почти спокоен. И только спросил, кто, кроме меня и Петро, знает про «то». И когда узнал, что никто, остался очень доволен.
Видимо, он уже знал страшную тайну покойницы. Не оттого ли он и сидел целые дни в склепе?
Немедленно граф распорядился продать лошадей, коров и прочую живность, одним словом все, что требовало ухода, заперев почти все комнаты замка, и отпустил слуг с наградою.
