Каёдза

КАЁДЗА

Гладков работал слесарем в автомастерских. Место было доходное, рядом с шоссе, на котором часто случались аварии. Обостренный слух Гладкова улавливал хлопок бьющихся машин за несколько километров от места происшествия. Тогда он думал про себя: «Сейчас притащат!» и почти никогда не ошибался.

В мастерских за долгие годы он насмотрелся столько изуродованной техники, что при виде искореженного автомобиля не испытывал никаких чувств. На клиентов Гладков почти не глядел, словно они его не интересовали, и клиенты, еще не пришедшие в себя после аварии, от такого сурового обращения робели. Он осматривал машину и тут же назначал стоимость ремонта. Задаток в половину стоимости полагалось вносить в течение суток. Цифры обсуждению не подлежали. Не нравится — ищи другую фирму. Клиенты, как правило, со всем соглашались. Брал Гладков дорого, но делал на совесть.

В один из дождливых осенних дней с трассы приволокли «Волгу». Машина была изрядно помята. Ее владелец, пожилой человек, чудом оставшийся в живых, оказался директором магазина «Голубой экран», где продавали телевизоры. Оставшись наедине с Гладковым, он многозначительно произнес:

— Вы делаете мне машину, я делаю вам Каёдзу.

Валентин Игнатьевич не знал, что такое Каёдза, но спрашивать не стал. «Волгу» он отремонтировал так, что сам залюбовался своей работой. Владелец, увидев машину, восхищенно зацокал, забормотал про мировые стандарты, Гладкову было интересно, вспомнит ли он про свое обещание. Клиент был деловым человеком и ничего не забывал. Он предложил Гладкову приехать в магазин во вторник, за час до открытия, и иметь с собой две тысячи.

— Не дороговато ли? — слесарь засомневался.

— Это же Каёдза! — завмаг был обижен.— Пришло восемь штук на весь город.

В назначенный день Гладков вошел со двора в «Голубой экран» и, поплутав в темных коридорах, добрался до директорского кабинета. Директор уже ждал его. Через несколько минут мужчина в синем халате внес в кабинет большой пенопластовый чемодан. Следом появился низенький японец в сером костюме,

— Представитель фирмы, — сказал директор. Гладков поздоровался. - Он поедет с вами, установит телевизор и проинструктирует.

Валентин Игнатьевич все ждал, когда же ему начнут показывать эту диковинную Каёдзу, но вошла девушка, и директор сказал: «Рита, прими у товарища деньги!»

Через четверть часа немного растерянный Гладков, так и не увидевший телевизор, сидел с японцем в «Рафике», который вез их к дому Валентина Игнатьевича. Гладков чувствовал, что нужно поговорить с представителем фирмы, узнать, чем славится эта дорогая хреновина, которую он купил, как кота в мешке.

— Края наши нравятся? — издалека начал Гладков.

— Хорсе,— кратко ответил японец и улыбнулся, отчего лицо его приобрело плачущее выражение.

Валентин Игнатьевич кивнул на ящик с телевизором:

— Вещь?

Японец не понял.

— Хорошая, спрашиваю, машина?! - выкрикнул Гладков, точно японец был глуховат.

— Каёдза хорсе! — ответил представитель фирмы и умолк. Теперь они молчали до самого дома.

Приехав домой, Гладков первым делом вынес в чулан свой цветной «Электрон». На освободившемся месте японец быстро установил новый телевизор. Каёдза оказалась плоской, не толще кирпича, а экран был просто огромный: сто пять сантиметров по диагонали. Комната сразу стала похожа на небольшой кинозал. Через несколько секунд на экране появился трактор. Он двигался на фоне заходящего солнца. Изображение было цветное, высокого качества.

— Обисний резим,— пояснил представитель фирмы.

Гладков одобрительно кашлянул и строго взглянул на супругу. Елизавета Сергеевна с подозрением следила за японцем, считая, что мужа надули. Представитель фирмы нажал какую-то клавишу, и Валентин Игнатьевич уловил запах работающего трактора. Уж он не спутал бы этот аромат ни с чем. К запаху трактора примешивались запахи земли, трав и еще чего-то знакомого, связанного с детством.

— Резим с запахами,— сообщил японец. Гладков с уважением покачал головой.

Японец достал из футляра переносной пульт с двумя кнопками: красного и голубого цвета. Затем, спросив раз¬решения, он надел на голову Валентина Игнатьевича легкое металлическое кольцо с серебристыми рожками и сказал:

— Резим с осюсениями. Голубая кнопка — полозительные эмосии, красная кнопка — отрисательные эмосии. Полюцаеца осень больсёй удовольсай.

В это время на экране появились парашютисты. Они парили в небе в свободном полете, не спеша раскрывать парашюты. Гладков, волнуясь, нажал голубую кнопку и от изумления вскрикнул, Он был одним из этих парней, что кружили в небесах. Он парил в пространстве, притихший от восторга, ошеломленный неожиданным эффектом. «Точно птица»,— подумал Гладков, испытывая желание запеть.

Тут он вспомнил о красной кнопке и, решив испробовав все сразу, нажал ее. На смену ликованию пришел страх высоты. Валентин Игнатьевич разом вспотел, подкатила тошнота. Он задергался, не в силах видеть приближающуюся землю. Заметив его состояние, японец тотчас переключил кнопки.

— С красной осень осторозно, — сказал он.— Мозет плехо консица...

— На кой ляд сделали! — в сердцах воскликнул Гладков.— Голубой кнопки, что ли, мало?

— Все время хорее — тозе плёхо, — гость улыбнулся. — Отрисательные эмосии тозе нузни.

Поблагодарив за покупку, «фирмач» уехал.

С этого дня в жизни Валентина Игнатьевича начался новый этап. После работы он спешил домой, плюхался в кресло перед Каёдзой, надевал на голову кольцо с серебристыми рожками и погружался в события. Он мог стать кем угодно: от знаменитого хоккеиста до обаятельного разведчика, перехитрившего генштаб рейха. Запахи и ощущения уводили его так далеко, что, возвращаясь, он часто испытывал удивление, словно впервые видел свою квартиру. Красную кнопку Гладков никогда не трогал, считая, что это ни к чему.

Елизавета Сергеевна новый телевизор недолюбливала. К некоторым передачам даже ревновала мужа. Когда, например, шел фильм про любовь, она возражала против того, чтобы супруг смотрел в режиме ощущений. По этому поводу они несколько раз ссорились. В конце концов, Валентину Игнатьевичу удалось убедить жену, что Каёдза тем и хороша, что муж, если даже изменяет, то лишь мысленно. После этого они стали вместе смотреть «про любовь» в режиме ощущений, и Гладков постоянно помнил, что за партнершей маячит жена.

Прошел год.

Как-то вечером, в субботу, жена поехала в гости к подруге. Гладков, оставшись в доме один, привычно уткнулся в Каёдзу. Экран заняли скрипачи. Пожилые люди, склонив головы к инструментам, дружно взмахивали смычками. Жалобно плакали скрипки.

«Какие тут могут быть запахи, — с грустью подумал Валентин Игнатьевич. — А тем более ощущения...»

Ансамбль скрипачей сменила передача «В мире животных». Гладков оживился, надел на голову кольцо, поудобней устроился в кресле. Показывали отлов носорогов в Африке. Зрелище было великолепное. Желтые «лендроверы» мчались за грозными животными по саванне. Загорелые люди всаживали в них пули со снотворным, и через некоторое время носороги засыпали. Их связывали и отправляли в крупнейшие зоопарки мира. Возбужденный Валентин Игнатьевич, высунувшись по пояс из кабины «лендровера», целился в одного из носорогов. В охотничьем азарте он машинально нажал красную кнопку и в ту же секунду получил под лопатку заряд снотворного...

Проснулся он в незнакомом месте. За высокой оградой стояли дети и взрослые. Они ели мороженое и с интересом смотрели на Валентина Игнатьевича. Экскурсовод что-то быстро говорил на чужом языке.

«Где я»? — с тревогой подумал Гладков и вдруг обнаружил, что вместо носа у него торчит мощный рог. Он застонал и потерял сознание...