— Джайлз Фицхью решил принять сан священника. Помолвки не будет. Негодяй! Впрочем, я никогда его не любила.
Мейбл негодующе всплеснула руками.
— Граф извиняется, — продолжала Розамунда, — и клянется, что по-прежнему считает и будет считать Филиппу своей дочерью. Предлагает помочь найти для нее другого жениха. Я должна послать в Оттерли за Томом. Хотя он уже несколько лет как не был при дворе, все же куда мудрее меня в подобных вещах. Бедная Филиппа! Отдать сердце такому подлецу!
Священник! — вторила Мейбл. — Такой приличный молодой человек! Какая жалость! И наша несчастная девочка! Покинута в таком возрасте! Почему же он не сказал ей раньше?
— Именно, — согласилась Розамунда и, снова взяв письмо дочери, прочла еще раз, уже спокойнее. Закончив, она отложила его и покачала головой: — Филиппа утверждает, что ей ничего не остается, кроме как стать монахиней. Просит, чтобы я поговорила с дядюшкой Ричардом — он посоветует хороший монастырь.
— Вздор и глупости! — вознегодовала Мейбл. — Девочка просто расстроена, хотя кто бы мог в подобных обстоятельствах ее винить? Однако я просто не представляю мистрис Филиппу в монашеских одеяниях, что бы там она ни писала.
Розамунда рассмеялась:
— Да и я тоже. Моя дочь слишком любит жизнь и ее радости, чтобы отказаться от них. Попроси Эдварда сегодня же послать в Оттерли за Томом. И проследи, чтобы о посланце фа-фа позаботились как подобает.
— Можно подумать, я сама не знаю, что делать, — проворчала Мейбл, отправляясь на поиски мужа. Слава Богу, что Розамунда догадалась послать за кузеном! Том Болтон знает, как поступать в подобных случаях, в отличие от мужа Розамунды, который просто вспылит, выйдет из себя и будет рвать и метать.
Через два дня Томас Болтон, лорд Кембридж, прибыл из своего имения Оттерли.
— Что за срочность такая? — проворчал он при виде кузины. — Надеюсь, дети здоровы? И где этот сорвиголова, твой шотландский муженек?
— Логан в Клевенз-Карне. Следит, как укрепляют стены. На границе неспокойно, с того времени как королеву Маргариту изгнали из Шотландии, — пояснила Розамунда. — Дети здоровы. А вот с Филиппой беда. Мне крайне необходим твой совет. Джайлз Фицхью решил стать священником.
— Иисусе и все ангелы небесные! — взвился Том. — И теперь наша девочка осталась ни с чем! В таком возрасте и без всякого будущего! Какая подлость! Парень, конечно, должен был предупредить нас заранее. Эти церковники так неразумны! Так неосмотрительны! Единственная их забота — служение Господу. И при этом они не упускают случая стяжать все большие богатства для церкви.
— Дяде Ричарду вряд ли понравились бы твои речи, — рассмеялась Розамунда, но тут же, посерьезнев, вздохнула. — Что мне теперь делать, Том? О, понимаю, нужно срочно искать мужа для моей бедной дочери, но с чего начать? У нас в женихах был сын графа, а теперь? Сумеем ли мы найти такую же хорошую партию? И в довершение всего моя дочь угрожает уйти в монахини!
Томас Болтон хохотал так, что по лицу покатились слезы.
— Филиппа? Постриг? — едва выговорил он, смахивая со щек прозрачные капли. — Филиппа слишком любит мирскую жизнь и ее радости, чтобы позволить обидам загнать себя в монастырь. Из всех твоих дочерей, дорогая кузина, именно она была моей лучшей ученицей. Ее познания в драгоценных камнях поражают даже меня, а зимой она носит сшитые из тонкой шерсти нижние юбки на шелковой подкладке, без которой, по ее словам, шершавая ткань царапает нежную кожу. Вряд ли она потерпит грубые полотняные одеяния невест Христовых. Так что, дорогая, можешь не волноваться. Но Филиппа должна вернуться домой и переждать скандал, вызванный недостойным поведением Фицхью. Советую тебе послать письмо самой королеве и попросить отпустить Филиппу. Не сомневаюсь, что Екатерина будет достаточно великодушна, чтобы позже вновь принять ее на службу. Ну а я тем временем подумаю о подходящем женихе для нашей девочки. Она созрела для замужества, но если мы упустим время, у нее не останется шансов.
— Согласна, — кивнула Розамунда. — Разумеется, Логан, узнав обо всем, начнет предлагать сыновей всех своих знакомых.
— Ну уж нет, ни один шотландец не подойдет Филиппе! — отрезал Том Болтон, качая головой. — Слишком она увлечена жизнью при дворе короля Генриха. И к тому же больше англичанка, чем ты, кузина.
— Знаю, но помоги мне с мужем, кузен! Ты же знаешь, как бывает упрям Логан, если что-то вобьет себе в голову.
— Вся штука в том, — пояснил лорд Кембридж, — чтобы этого не допустить. Но не бойся. Я знаю, как справиться с лордом Хепберном.
— Если не ты, то кто же! — усмехнулась Розамунда. — Но Логан ужасно разозлится, если сообразит, в чем дело.
— Ну уж я точно ему не скажу, — заверил Том, подмигнув кузине. — Интересно, что еще скажет королева, кроме того, что попытается найти другого жениха для Филиппы? Видишь ли, я не стал бы полагаться на нее в этом деле.
— И тут ты прав, — вздохнула Розамунда. — Однако если сейчас мы призовем Филиппу домой, боюсь, положение только усложнится. Если королева не отошлет ее по собственной воле, предлагаю оставить все как есть. Она уже не ребенок и должна научиться справляться с трудностями самостоятельно. Это не последняя серьезная неприятность, с которой ей придется столкнуться, а хозяйка Фрайарсгейта должна быть сильной, чтобы удержать свои владения.
— Не забудь, — напомнил лорд Кембридж, — что королевский двор — это совершенно иной мир. Лично я давно осознал, что предпочел бы самые жестокие ветры Камбрии жизни при дворе. Поражаюсь, как мне удалось пережить те годы! Но если ты считаешь, что лучше оставить все как есть, склоняюсь перед твоими материнскими инстинктами.
— О, Том, — усмехнулась кузина, — только не говори, что после стольких лет сумел полюбить Оттерли и заодно мирную жизнь…
— Ну, — фыркнул он, — я уже не так молод. Розамунда лукаво возразила:
— Вздор! Я совершенно уверена, что Бэнон не дает тебе ни минуты покоя! Она всегда была непоседой.
— Твоя средняя дочь — чудесная девушка. Она зажгла жизнь в моем доме, с тех пор как в прошлом году перебралась ко мне! Признаюсь, я был поражен, когда она попросила разрешения приехать, дорогая Розамунда. Но, как мудро заметила Бэнон, если ей предстоит стать госпожой Оттерли, нужно заранее приучаться вести хозяйство. Рано или поздно мы должны найти человека, достойного моей девочки.
— Однако прежде необходимо подумать о злоключениях Филиппы, — напомнила Розамунда. — Итак, мы решили, что она остается на службе у королевы, если только Екатерина не отошлет ее домой. И я поблагодарю королеву за предложение, но заверю, что семья Филиппы вполне способна решить вопрос о муже для нее. Таком, которому король и королева дадут свое благословение. Томас озорно усмехнулся:
— Смотрю, ты не потеряла ни такта, ни сноровки, дорогая. Именно это и стоит написать. Просто идеально. И передай от меня Филиппе привет. А теперь, кузина, может, покормишь умирающего с голоду родственника? Что у тебя приготовлено? Только не предлагай кроличье рагу! Я хочу говядины!
Розамунда понимающе улыбнулась.
— И ты получишь ее, дражайший Том, — заверила она, хотя мыслями была уже далеко. Какой тон выбрать в письме к дочери? Стоит ли быть нежной? Или строгой? Избыток жалости так же губителен, как недостаток. Да, нелегкая предстоит задача.
Послание матери отнюдь не тронуло до слез Филиппу Мередит. Впрочем, и не утешило. Отшвырнув пергамент в приступе злости, девушка раздраженно вскричала:
— Ба! Фрайарсгейт! Вечно этот Фрайарсгейт!
— Что пишет матушка? — нервно поинтересовалась Сесилия.
— Дает какие-то странные советы! Разочарование, по ее словам, — одна из составляющих жизни, и я должна с этим смириться. Монашество — не ответ на мои проблемы. А разве я считала иначе? Постриг — не для таких людей, как я. Вряд ли я подхожу для монастыря!
