ненавистью и потрясением уставилась на него, а солдат продолжал:
— А ты красива. Может быть, мы с тобой где-нибудь задержимся, а?
Плотоядно ухмыляясь, он стал надвигаться на нее.
— Не подходи ко мне! — истерически взвизгнула Шаннез.
В это время в дверях конюшни показался Абу:
— Что за шум? Где мой ужин, ты, ленивая подстилка?
— Привет, Абу, — сказал солдат. — Кто эта женщина и как тебе, уродцу, повезло наложить на нее свои грязные лапы?
— Она была фавориткой самого шаха, — гордо ответил уборщик. — Султан подарил мне свободу и эту женщину в качестве моей личной рабыни.
— Клянусь бородой Пророка! — воскликнул солдат. — Султан разбазаривает добро! — Он задумался на минуту, а потом сказал:
— Послушай, Абу, хочешь немного подзаработать? Теперь, когда ты стал свободным человеком, тебе нужно подумать о будущем.
— А что от меня потребуется?
Солдат отошел с ним в сторонку и что-то зашептал на ухо.
— Да я-то, пожалуйста, только учтите, что она только и делает, что орет и лягается. Мне даже пришлось привязывать ее кожаными ремнями.
— Так она у тебя с характером? Это еще лучше. Погоди-ка, я схожу за товарищами.
Не прошло и минуты, как он вернулся с пятью другими солдатами. Каждый из них вложил в руку уборщика конюшни по маленькому кошельку. Абу повернулся к Шаннез:
— Возвращайся на конюшню.
— Но твоя еда… — начала было она, но тут все поняла и стала дико озираться в поисках пути спасения. Его не было.
— Я сам за ней схожу. Возвращайся, я сказал! Шаннез попыталась было бежать, но солдаты со смехом поймали ее и потащили на конюшню. Абу тем временем ушел.
Две женщины постояли на крыше еще с минуту. Снизу до них доносились душераздирающие крики. Наконец Зулейка проговорила:
— Пойдем, теперь я удовлетворена. Они молча спустились во двор, пересекли его и скрылись за маленькой дверкой, оставив позади терзаемую и униженную Шаннез. С тех нор Зулейка-кадина больше не вспоминала о своем прошлом.
Глава 31
Султан вернулся в Константинополь вместе с караваном в восемьсот пятьдесят верблюдов и пятьсот ослов, нагруженных золотом, серебром, драгоценными камнями и прочим добром.
Кроме того, он пригнал вместе с собой свыше десяти тысяч рабов. Границы Османской империи раздвинулись за счет присоединения к ней Диарбакыра и Курдистана. Персидская кампания закончилась весьма успешно.
Перед возвращением домой Селим распорядился умертвить сорок тысяч шиитов, которые отказались вернуться в лоно истинного ислама. Молодой персидский шах был настолько подавлен случившимся, что с тех пор никто и никогда не видел на его лице улыбки.
Турки зазимовали в Тебризе. Присоединение к Османской империи персидских земель официально состоялось весной 1515 года, а ранней осенью великая армия со своим предводителем вернулась домой.
Кадины султана после кампании заключили между собой уговор никогда больше не сопровождать своего господина в его военных походах. Они соскучились по Константинополю, по Фирузи и Сарине, но больше всего по своим детям. Трое сыновей Селима уже погибли, и женщины поняли, что отныне семья для них важнее всего.
На какое-то время султан стал прежним, веселым и деятельным. Строительство сокровищницы, затеянное еще его дедом Мухаммедом Завоевателем, наконец закончилось, и она готова была принять в свои недра богатства, которые Селим привез из Персии. Золото уложили в металлические сундуки и спрятали в подвале. Драгоценности разложили по комнатам сокровищницы. Серебро пошло на покрытие расходов от военной кампании и на нужды дворца. После этого была составлена опись всей привезенной добычи, и дверь сокровищницы была запечатана личной печатью султана Селима I.
В тот день Селим сказал:
— Я наполнил казну золотом. Если кто-нибудь из моих потомков наполнит ее медью, пусть запечатает дверь своей печатью. А нет, пусть продолжает использовать мою.
Затем султан обратил внимание на другие вещи. Первым делом отправил старшего сына Сулеймана с Гюльбсйяр и со всем его двором править в Магнезию, дабы проверить способности наследника к государственному управлению.
Принц Мухаммед должен был отправиться с той же целью в Эрзурум. Принцы Мурад, третий сын Сайры, которому исполнилось шестнадцать, и тринадцатилетний сын Сарины Баязет уехали в дальний военно- тренировочный лагерь, чтобы совершенствовать свое ратное искусство.
Из сыновей султана в Константинополе в итоге остались только малолетний принц Карим, а также принцы Хасан и Нуреддин. Если первый жил с матерью, то сыновьям Фирузи и Зулейки, соответственно одиннадцати и десяти лет, Селим распорядился выделить собственные покои, и они покинули гарем.
Кадины были недовольны решением султана. Они не доверяли молодым евнухам и пытались воздействовать на мужа, говоря, что сыновья их еще совсем дети, но Селим был неумолим. Фирузи и Зулейке осталось только поместить в покоях своих сыновей преданных шпионов, которые должны были держать их в курсе всех событий и предупредить в случае опасности.
Султан вновь вернулся к вопросу о дочерях. Хале и Гуэель уже исполнилось по шестнадцать, и их необходимо было без промедления отдавать замуж. К счастью, в этом вопросе Селим проявил уступчивость. Он сказал, что девочки выйдут замуж не за чужаков и притом сами выберут себе женихов.
Селим всегда баловал двойняшек и потому ради них организовал церемонию знакомства с кандидатами в мужья. Девушки, укрывшись за плотными вуалями и ширмой, внимательно вглядывались в лица тех, кто претендовал на их руку. Из общего списка двойняшки для начала отобрали шестерых, детально познакомились со всей доступной информацией о каждом кандидате и наконец сделали свой выбор. Султан объявил, что его дочери выйдут за сыновей паши Исмета бен Ормана, верного служаки и храброго солдата Османской империи. Одному жениху было восемнадцать лет, а другому девятнадцать.
Со свадьбами решили не медлить, и они были сыграны сразу же. За то время, что паша Исмет находился на службе у Османов, он сильно разбогател, и радость его по поводу того, что он станет свекром сразу двух дочерей султана, была настолько велика, что он возвел для своих сыновей два дворца из белого мрамора на берегу Босфора.
Дворцы, каждый по сто комнат, были окружены роскошными садами, в которых росли всевозможные цветы и фруктовые деревья, были устроены искусственные ручьи, пруды и бассейны, выложенные плиткой. Мать женихов добилась приема у Фирузи-кадины и детально обсудила вместе с ней вкусы ее дочерей, перед тем как обставлять покои дворцов.
Словом, сделали решительно все для того, чтобы двойняшки были счастливы.
На самой церемонии бракосочетания Хале и Гузель отсутствовали, послав вместо себя ага кизляра, который принес за них брачные клятвы. Затем в зале Иени-сераля был устроен пир, продолжавшийся трое суток без перерыва. Здесь-то сыновья паши Исмета впервые увидели своих невест.
К вечеру первого дня обе девушки тихо покинули зал, где шумела свадьба. В брачные комнаты к ним были допущены только кадины султана и личные рабыни невест. Там девушки приняли ванну и облачились в прозрачные одежды для первой брачной ночи. Волосы их были тщательно расчесаны и надушены мускусом.
Затем кадины ушли, сделав Хале и Гузель традиционное пожелание. Женихи между тем терпеливо ждали в прихожей, ибо не имели права переступить порога брачных комнат без разрешения невест султанской крови. Хале и Гузель заранее решили, что продержат молодых людей в прихожей не меньше двух часов. Так что Хусейну и Ризе оставалось только нервно расхаживать, дожидаясь позволения войти.
