то и на самого черта подумаешь. Акимов на мой вопрос ответил одно: «Мы все делали правильно… Не понимаю, почему так произошло…» Дятлов тоже был уверен в правильности своих действий.
К вечеру прибыла команда врачей из 6-й клиники Москвы. Ходили по палатам. Осматривали нас. Бородатый доктор, Георгий Дмитриевич Селидовкин, отобрал первую партию – двадцать восемь человек – для срочной отправки в Москву. Отбор делал по ядерному загару. Было не до анализов. Почти все двадцать восемь умрут…
Из окна хорошо был виден аварийный блок. К ночи загорелся графит. Гигантское пламя вокруг трубы… Страшно было смотреть!..
День седьмой
Посторонних не пускать!
А на седьмой день нашего пребывания в Чернобыльской зоне к нам пожаловали гости. Поздно вечером в дверь решительно позвонили, и строгий голос крикнул:
– Шинкаренко, открывай, совесть твоя пришла! Будем разговаривать…
– Влипли, – вздохнул Володя. – Это проверяющие «Спецатома». Значит, каким-то образом стало известно, что в Зоне живут посторонние. Сейчас вас будут вывозить.
– Куда? – оторопело спросили мы.
– Скорее всего, на Зеленый Мыс, там есть пустующий детский лагерь. До утра подержат, потом – за Зону.
– Шикаренко! – упорствовали за дверью. – Негоже так долго не отпирать двери гостям!
– Спокойно, ребята, – попытался успокоить нас Володя. – Я что-нибудь придумаю. Вы с ними поезжайте спокойненько себе и ждите там от меня весточки. Старайтесь поменьше говорить. На вопросы не отвечайте или отвечайте невнятно. Все валите на меня: мол, заманил, привез, водкой поил. Дескать, ничего толком не видели, сидим тут в Припяти за столом уж который день. Сделать нам они ничего не могут, официально у нас в стране процветает гласность, есть еще какой-то закон о печати… не мне вас учить! Главное, молчите и ждите меня.
Он открыл двери, и в комнату вошли двое мужчин в военной форме.
– Ну что, работники пера, – не поздоровавшись, ласково обратились они к нам. – Будем собираться? Поедем отсюда, здоровее будете!
– Здравствуйте! – вежливо сказал вошедшим Витька.
– Собирайся давай, – не пошли на контакт представители власти. – В машине, по дороге, и поздороваемся, и попрощаемся, и поговорим обо всем, если захочешь. Живенько, живенько! С вещами, как говорится, да на выход.
Мы сели в машину. Примерно через полтора часа нас высадили у двухэтажного деревянного здания.
– Где мы? – наивно и невинно поинтересовалась я.
– Зеленый Мыс, – буркнул один из провожатых. – Переночуете и поедете с утра в Киев, оттуда домой. Паспорта-то хоть есть?
– В принципе есть, – согласился Витька. – Только мы их в Киеве у друзей оставили. Шинкаренко велел с собой ничего лишнего не брать.
– Шутники! – хмыкнул сопровождающий. – Знаете что, ребята? Мне проблемы с вами не нужны. Я человек подневольный: приказали вас из Зоны вывезти, я приказ выполняю. А разбираться, кто вы, откуда, как сюда попали… это мне лень. Знаю, что питерские журналисты, этого с меня достаточно. Официально наказать вас нельзя, так что сейчас я запру вас в комнате до утра, а потом езжайте себе с богом. Мое дело – маленькое.
– А Шинкаренко? – поинтересовался Витька. – Ему что будет за то, что он нас в гости пригласил?
– По шее ему будет, – охотно сообщил сопровождающий. – Впрочем, Вовке не привыкать, у него уже мозоль на этой самой шее. Бьют, бьют, да все без толку. «В гости»… – покачал он головой. – Сами-то хоть понимаете, куда влезли? Здоровья не жалко?
– Ай! – махнул рукой Витька. – Какое там здоровье!.. Разве на нашей работе будешь здоровым? Все на нервах, все всухомятку… одни расстройства.
– Ну-ну, – покачал головой дядечка. – Давайте, нервные вы мои, двигайте на второй этаж, там уж и кроватки для вас застелены. Спите себе спокойно до утра…
Нас проводили в маленькую комнатку и заперли на ключ.
– Действительно бывший пионерский лагерь, – сообщил Витька, высунувшись в окно и обозрев окрестности. – Ну что, кончились наши приключения?
– Шинкаренко же велел ждать! – не согласилась я.
– Ну подождем, – согласился друг и соратник, растягиваясь на кровати. – Только давай ждать лежа, а? Что-то я устал за последние дни…
Мы уже почти уснули, когда под окнами послышался тихий свист. Я открыла окно.
– Бойцы-товарищи! – раздался снизу шепоток Шинкаренко. – Давайте сматываться отсюда!
– Нас заперли, – пожаловалась я.
– Вестимо, заперли, – согласился Шинкаренко. – А окна для чего в домах делают?
– Так высоко же!
– Белье постельное дали? – деловито осведомился наш товарищ.
– Не давали, – поправила я. – Постели уже застелены были, когда нас привезли.
– Связывайте простынки и – вниз, – велел Шинкаренко. – Да не копайтесь вы там, шустренько вылезайте. Люди остограммились и спят, но ведь известно, что сон выпившего человека краток и беспокоен. Не приведи Господь проснутся, чтобы опохмелиться…
Спустя пять минут мы Витькой спускались вниз по связанным простыням.
– Ну чисто детство в пионерском лагере, – тихонько пыхтел Витька. – Давненько я в окна не лазил…
– Топ-топ ножками, – скомандовал Шинкаренко, когда мы приземлились. – За мной, на цыпочках. И не сопеть, а то поймают!
Мы прошли быстрым шагом пару километров и увидели на обочине до слез знакомый старенький «москвич».
В Припять вернулись уже на рассвете.
– Ну что, по сто «фронтовых»? – деловито осведомился Витька.
– Молодец, – похвалил Шинкаренко. – Учишься мыслить в верном направлении.
Мы уселись за стол.
– И что теперь будет? – поинтересовалась я. – Вот проснутся они с утра, а нас нет…
– Погорюют, конечно, – посочувствовал представителям власти Шинкаренко. – Потом выпьют и напишут рапорт: дескать, задержанные сбежали, примем меры к розыску.
– Ну, и?..
– Поговорю с кем надо, – пообещал Шинкаренко. – Искать, конечно, будут, но во второй раз уже не найдут.
– Мы будем прятаться? – оживился Витька. – Менять квартиры, пароли?..
– Не, ну если очень хочется так пожить, – с сомнением протянул Володя. – Можно, конечно. Но я бы предпочел более спокойный вариант существования. Сказал же, поговорю с людьми сегодня. Никто вас больше не найдет. Это была моя оплошность, извините за доставленные неудобства.
Поболтав немного, мы улеглись спать, а Шикаренко уехал разговаривать «с кем надо». В Зоне мы прожили еще пять дней, и нас действительно больше никто ни разу не нашел.
Около 10 вечера 26 апреля 1986 года прибыл в Припять заместитель Председателя Совета Министров СССР Борис Евдокимович Щербина. Он стал первым председателем правительственной комиссии по ликвидации последствий первой ядерной катастрофы в Чернобыле. Был спокоен, собран и сосредоточен. Не понимал еще, что за беда случилась…
Но в ситуации разобрался на удивление быстро.
Правительственная комиссия решала вопрос об эвакуации. Особенно настаивали на ней гражданская оборона и медики из Минздрава СССР.
– Эвакуация необходима немедленно! – горячился заместитель министра здравоохранения Воробьев. – В