2. Очереди. Мы уж, грешным делом, забыли, каково это – ждать возможности сделать покупку.
3. Много домов на грани того состояния, которое вопиет о срочном капительном ремонте. При этом понимаешь, что вряд ли…
Ну и конечно, количество живущих людей здорово поражает воображение: приблизительно четыре тысячи (по данным на 2005 год). Коротко о том, почему это поражает воображение. Дело в том, что, по словам приятеля Семена – Валерия (а мы по возвращении с прогулки уже, что называется, успели перемолвиться словечком), многие жители готовы уехать – куда подальше. Причин несколько. Основные: работы очень мало, а та, которая есть, не очень-то хорошо оплачивается, особенно если учесть цены на те же продукты; качество медицинского обслуживания – отдельный разговор, не для этой книги. (К примеру, врачей-онкологов в Сусумане просто нет. А меж тем климат Колымы далеко не способствует укреплению здоровья.)
Вот у людей и возникает желание податься за лучшей долей. Но одного намерения мало. Осуществить его не так-то просто. Все-таки Крайний Север – это на самом деле ОЧЕНЬ далеко. Самый распространенный вариант – собрать вещи и отправиться далее по всей России и даже ближнему зарубежью, обратившись при этом за помощью к родственникам, близким и дальним. И хорошо, если отношения с родственниками действительно соответствуют степени родства, то есть теплые и близкие. А если нет? Тогда особенно туго. А собственным жильем на Большой земле обзавестись почти нереально. Причина банальна и формулируется коротко «НЕ НА ЧТО». По жилищному сертификату (он же иногда проходит под названием жилищной субсидии – в этом случае сумма выдается наличными) за приличную по метражу трехкомнатную квартиру в Сусумане можно получить тысяч семь-восемь долларов. В наше время, располагая такой субсидией, можно приобрести квартиру только в маленьком городке или поселке, затерянном на необъятных просторах нашей Родины.
Но все равно денег хватит только на саму квартиру и переезд. А чем потом в этом самом маленьком городке или поселке заниматься, чтобы прокормиться? Вряд ли мигрантов ждет очередь из работодателей. Да и инфраструктура в таких городках, мягко говоря, «не ахти», а грубо говоря, попросту отсутствует. И уж тем более нет никакой гарантии, что по переезде жизнь будет лучше, чем в самом Сусумане. Разве климат помягче. Так что получается как в поговорке: что совой об пенек, что пеньком по сове, сове все одно удара не пережить. Все это Валерий излагает скучным голосом, совершенно не вкладывая в рассказ ни одной эмоции. Странно, однако. О наболевшем так не говорят. Хотя понемногу я начинаю понимать, что все слухи о нестандартности нрава и строении нервной системы колымчан имеют под собой твердую почву.
На самом деле причина разрухи, царящей в «золотой столице» и почти сравнявшей с землей большинство поселков и городов области, известна, но не афишируется официальными властями: прекращение государственной золотодобычи и перепрофилирование ее на артельно-старательские подряды. Что такое артель, известно – вахтовый метод, скудные условия существования и полное отсутствие инфраструктуры. Кто-то очень умный в середине 90-х годов, сидючи в недрах министерства экономики, что называется, свел «дебет с кредитом» и явственно увидел (на бумаге, естественно), что содержать на Колыме поселки и города с развитой инфраструктурой невыгодно, а следовательно, и незачем. А посему – долой государственную золотодобычу. То, что при этом оказались выкинутыми на улицу не только рабочие больших предприятий, но и члены их семей, занятые в сфере обслуживания, например, никого из чиновников не волновало. Что понятно.
Но, однако, вечер подходит к концу, точнее, к своему логическому завершению – полуночи, после которой как-то уже и не хочется дискутировать. Так сказать, не время и не место. До окончания путешествия далеко и поэтому рано делать долгоиграющие выводы. На раннее утро уже запланировано дальнейшее покорение колымской трассы, в узких (они же широкие в местных масштабах) кругах колымчан, имеющей более подобающее название – «Золотое кольцо Колымы». Образно, черт возьми!!! Учитывая влияние золота на экономику края…
Короче, все устали и попросту рухнули на подготовленные койки.
Просто «Поселок»
Утро в колымской трактовке – это часов эдак четыре-пять. Если бы время побудки не было заранее согласовано, боюсь, не обошлось бы без членовредительства со стороны «туристов-журналистов». Когда тебя бесцеремонно пинают в самые чувствительные места ногой (что означает: «Доброе утро, страна!»), то единственное, о чем ты мечтаешь, – иметь под рукой? ногой? тяжелый предмет с надписью: «от будильников», который можно бросить. Опять же, на ночь пили совсем не валерьянку. Но долг зовет, и мы, медленно преодолевая последствия неумеренных вечерних возлияний, восстаем от беспробудного сна.
Когда тебя влекут в пять утра, как тень Жизели, к целям манящим, но не имеющим сиюминутной пользы, то эмоций как-то маловато. Или они есть, но «вялые» и «жидкие». Поэтому километров сто – сто двадцать мы (я – задекларированный пессимист, балагур Марик и скептик Вадим) молча пытаемся найти в «Ниве» Семена невибрирующую часть кузова, к которой можно было бы прислонить замутненную вчерашним градусом голову. Все безуспешно, чего и следовало ожидать. И мы начинаем старательно таращиться в узкие оконца «Нивы». Видим мы там вполне усредненные колымские пейзажи. И как только мое сознание вычленяет из однообразного пейзажа специфические компоненты, я начинаю более ответственно записывать дорожные впечатления. Потому как мысль, что если я неточно запишу дорожные впечатления или вульгарно совру (к примеру, для создания антуража), то в тот же момент мне придется за литературное преувеличение отвечать. Боюсь, едва ли не самой важной частью тела, потому как дух правды, подсознательно, но уверенно, определяет именно ту часть, которая пострадает от вранья. Не хочу. И не буду… И не стал. Зачем врать или преувеличивать, если реальность, пусть и увиденная «в полглаза», гораздо интереснее. И эдакая подстраховочная реакция оправдана – пиши себе, и пусть головушка отдыхает, все равно будет захватывать.
Вот самый простой пример. По-моему, уже достаточно изжеванный. Если не средствами массовой информации, то Интернетом-то уж точно. И все равно – смешно и жутко. Едешь, едешь, едешь и вдруг на стене чудом сохранившегося то ли барака, то ли культмассового клуба читаешь леденящий душу лозунг: «Наш труп – Родине». Скорость у «Нивы» приличная, и поэтому успеваешь лишь слегка вздрогнуть. А потом вчитываешься в потрепанную суровым климатом надпись. И всего-то навсего: «Наш ТРУД – Родине». Но сразу просыпаешься и думаешь: вот «квинтэссенция трассы», ее СУТЬ. Пусть ошибка, вызванная капризами колымской природы, и случайна, но в каждой случайности есть доля закономерности….
Золотое кольцо Колымы. Проезжаешь ничем не примечательные и по большей части уже нежилые (по полной программе) поселки, иногда даже и ГОРОДА (ну допустим, хотя различия с поселками весьма условные), и все это время думаешь – затаенно, но весьма алчно – почти все это бывшие ЗОЛОТЫЕ ПРИИСКИ. То есть вот запасись терпением, запусти загребущую клешню в вырытую или промытую в простой лохани породу, и… Ах! «Золотой портсигар, отечественный, две штуки». А также: «Куртка замшевая, импортная, три штуки….»
И мнится дымчато, неконкретно: вот плюнуть на редакционное задание. Сговориться с уже ставшим «своим» попутчиком, водителем, проводником – Семеном и выйти на эти не контролируемые никем просторы. И запустить жадную лапу в ближайший же покинутый прииск. Да вот только здравый смысл (едва-едва продирающийся сквозь сухопутную качку машины) подсказывает: было бы так все просто… Не ты первый – умник, не ты последний.
Кончается «золотая мечта» вполне прозаично – я со всей дури вхожу лбом в более чем жесткий стояк «Нивы». Искры золотые, бесспорно, но имеющие прозаическое продолжение: «а это нас арестовывать пришли». Вот, думаю я, просыпаясь окончательно, это чтоб неповадно было.
Пока я переживаю жесткий колымский отходняк и молю бога мамоны избавить меня от искушения, в окошках неприхотливой «Нивы» вырисовывается последний населенный пункт перед окончанием нашего смутного пути. Поселок, местожительство Семена, его постоянное пристанище и последний оплот цивилизации перед посещением Кадыкчана. Поселок еще официально существует на картах, в нем даже живут люди (хотя как в том анекдоте: «и вы называете ЭТО жизнью?»). При этом много разрушенных и полуразрушенных домов, особенно зданий, явно некогда административных. Когда Семен указывает на одно строение, мимо которого мы проезжаем, и утверждает, что это поликлиника, мы с ребятами чуть не падаем с сидений.
