Имена любви

с высоты все сбылось как хотело
тишина поднимает полки
наша смерть это женское дело
лучше нас понимают они

птичье беличье дробью по крыше
сердцу вырыта в дерне нора
тормоши мое время потише
не стучи костяная нога

«командир метрономов и внутренний токарь тоски…»

командир метрономов и внутренний токарь тоски
чью марусю москва полмаршрута в метро пробирала
голова в галантир если правильно трогал мозги
поцеловано в лоб но сперва опали волоски
за работу перо а петро принимай панибрата

сизым ястребом оземь и в прорезь ворот норови
крут в фарфоре арфист поэтапно к природе бобрея
круглый гроб сладострастно стояли у нас ноябри
горб-то выпрямлен блин но в уста не протиснуть апреля

ветерком бороденки брезгливо заплещет хоругвь
мощен пращура хрящ но поэты на ощупь тщедушней
им пора не сезон жалко бродского нету вокруг
чтоб спросить с тебя кушнер

или кто-нибудь викинг хоробрый по-доброму я
подосиновик в цинке где панцирно мне и кольчужно
прямо райская прорезь но взору внутри ни хрена
так сияет жемчужно

«а если я пел тирану как пленный дрозд…»

а если я пел тирану как пленный дрозд
в тропическом сне где придворные фрукты зрели
пускай мне покажут землю где выбор прост
я пожил и в курсе какие возможны звери
даритель огня и вращатель тугих турбин
столь многое спас потому что многих убил
в долгу так давай теперь истребит тетради
не скажет неаполь ни мантуя где легли
над нами лимонные корки или плевки
в голодную глину мы и наши тираны

я верил что город вечен а он мираж
но что остается в грубых руинах раем
уже неизбежно коль вышел такой menage
a deux что на все века серебриться рядом
стремительный воздух в горло вогнал глоток
в наветренном времени прерван тот кровоток
кто в пепельных розах у ростр водружен на козлы
ни царских разъять ни себе царедворских уст
угрюм у дороги в порожних глазницах бюст
а в недрах берцовые накрест допели кости

напрасно брундизий мой греческий обморок зря
так смерть обессилит что скоро ни встать ни делать
под перечень плача кого заносил в друзья
триоль элевсина и все с геликона девять
у черной царицы сезонные циклы лиц
здесь цезарь узнает месяц он или принц
молчанье течет из гортани чья ночь в печали
но девять прощайте а прелести нежных трех
куда тебе данте и будь ты хоть герман брох
пора в колдуны и луча не затмить свечами

прими перевозчик латунный обол с языка
хоть выколи тьма но булавочный глаз диода
двоится внизу или лопасть костра высока
я сам раздувал где пылает с тех пор дидона
простимся на пристани здесь присягнем сестре
вся пряжа речей обрывается в этом костре
порожняя тара в обмен на сердца и рассудки
безглазые ляжем в стеклянную пыль и траву
отныне и мне и ему остальную страну
черед населять бесконечные сутки