Имена любви

умирать светло и сухо
что вам поп ни говори
лишний визг не лезет в ухо
кашель кончился внутри

раньше жизнь была хреновой
больше зубы не болят
погорю теперь сверхновой
в трех минутах от плеяд

если снова спросит кто-то
из желающих внизу
как семья и как работа
я пошлю его в пизду

я и умер-то нарочно
выйти в звездные поля
но убей не знаю точно
это я или не я

«располагает возраст мой к умеренности…»

располагает возраст мой к умеренности
и трезвости но твердой нет уверенности

поскольку срок тяну не по бумажке я
реален риск пуститься во все тяжкие

тогда для тех кто вслед растет и учится
изящного примера не получится

для малых сих кто с выдержками слабыми
прельщаться склонны коньяком и бабами

и мелкими окрылены победами
рискуют возомнить себя поэтами

затмения считать упрямо проблесками
стать мэтрами и даже где-то нобелевскими

лауреатами подобно бродскому
за что спасибо моему уродскому

характеру с ненужными поблажками
себе и беготне за всеми тяжкими

ведь это жуть в какое положение
ввергает нас порой воображение

«кто камни тяжелил и руку правил богу…»

кто камни тяжелил и руку правил богу
чтобы родней всегда и так звеня земля
кто зодчий всех зверей и сочинил погоду
увы что был не я

когда в безоблачной но за полночь гилее
так млечно теплится узор подложных тел
стоять и видеть сон что есть одна милее
какую ты хотел

на свете бога нет но к куполу крутому
прильни где невелик зодиакальный круг
в танцующий бинокль мы говорим плутону
прощай холодный друг

кто щерился без глаз от пристани кромешной
кто опускал во мрак беззвучное весло
теперь в последний раз мерцает под одеждой
нагое естество