сказать. Но единственное, о чем он мог сейчас думать, — это что ему придется уехать до Рождества, до этого замечательного праздника.
Но кого он пытается обмануть? Он же знает, что Дэни — это его единственный шанс. Выбирай: либо уезжай, либо оставайся с женщиной, разбередившей твою душу, которую, тебе казалось, ты давно потерял.
До того, как желание перерастет в страсть, а страсть — в еще более сильное чувство, о котором трудно будет позабыть.
На какое-то мгновение Сэм решил, что попросит Дэни разрешить ему остаться, станет даже умолять ее об этом. Но потом на него накатил страх. Это было то же самое чувство, которое он когда-то испытывал, — чувство, не оставлявшее места ни разуму, ни надежде. В бою оно делало солдат бесстрашными, а в мирное время заставляло спасаться бегством.
Сэм молча смотрел на Дэни, думая о том, что судьба посылает ему семью и при этом ему не придется набираться смелости, чтобы полюбить их так, как они этого заслуживают.
Слова «мне очень жаль» застряли у него в горле. Он только смутит Дэни, если начнет извиняться. Поэтому он закрыл глаза, кивнул и сказал:
— Хорошо. Я уеду до Рождества.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Закрепив все гайки на санках, которые он купил в качестве рождественского подарка для Тимми, Сэм глянул на часы. Было без четверти двенадцать. Он как раз успеет все прибрать, спрятать санки и написать Джину записку, где их найти. Вещи он собрал, так что к часу его уже здесь не будет.
Сэм проворочался без сна почти до утра, но, забыв завести будильник, проспал завтрак. Когда он спустился вниз, в доме никого не было. В кухне на столе лежала записка Дэни, извещавшая о том, что они с отцом уехали за покупками.
Поставив санки на пол, Сэм попробовал их на прочность. Порядок. Прослужат Тимми много лет.
Сэм представил себе выражение лица Тимми, когда тот увидит санки. А еще он представил себе, как Дэни в зимнем пальто и вязаной шапочке, из-под которой, словно языки пламени, выбиваются ее рыжие кудри, смеясь, показывает Тимми, как управлять санками.
Утром Сэм проснулся с желанием объясниться с Дэни. Сказать, почему он будет плохим мужем и отцом… и позволить ей разубедить его.
Опять он думает только о себе! Чертов эгоизм! Нет, на сей раз он уйдет вовремя. А Дэни еще встретит человека, не столь обремененного грузом прошлых лет, как он.
Сэм отнес картонку из-под санок в мусорный бак. На дворе был мороз и шел густой снег. Он знал, что Тимми из сада заберет к себе Кэрри, а Джин и Дэни вернутся домой не скоро, так что делать ему здесь больше нечего.
Спрятав санки и написав записку Джину, Сэм бросил прощальный взгляд на свою комнату и вышел из дома.
Он еще не успел сесть в свой седан, как услышал шум колес какой-то машины, подъезжавшей к дому.
Машина остановилась возле него. Из нее вылезли очень смущенная Кэрри, одетая в шерстяную куртку огромного размера, и усталый и понурый Тимми.
— Ребят отпустили раньше, потому что сообщили, что надвигается буран. И Тимми заболел.
— Вовсе нет, — буркнул мальчик.
Присев на корточки перед Тимми, Сэм пощупал его лоб. Он был теплым и потным.
— Если ты не заболел, тогда в чем дело?
— Просто неважно себя чувствую.
Кэрри открыла дверь и засуетилась.
— Я не захватила ингалятор. Надеюсь, у Дэни есть. И надо сделать ему растирание. Все будет хорошо. А на ужин приготовим тосты и будем макать их в молоко. — Она вдруг вспомнила о Сэме. — Вы зайдете… — Кэрри вытаращила глаза, явно озабоченная более этим обстоятельством, чем отсутствием ингалятора, — или вы уезжаете?
— Как вы думаете, что с ним? — нахмурившись, спросил Сэм.
— Я думаю, ничего серьезного, обычная простуда.
Сэм стоял в нерешительности. Дэни наверняка рассказала подруге, что он уезжает, но сейчас его больше беспокоил Тимми Что это за отец, который уезжает…
— Я уезжаю, — с усилием выдавил он.
Тряхнув головой, как птичка, у которой в клюве червяк, Кэрри молча закрыла дверь.
Сэм заставил себя спуститься с крыльца и подойти к машине. Он заставил себя сесть и включить мотор. А потом он заставил себя не думать о том, что забыл пожелать Тимми веселого Рождества.
Дэни зашла в телефонную будку и прикрыла за собой дверь. Никогда еще ей не было так холодно, но в этом, призналась она себе, был виноват не только мороз.
Настроение у нее с утра было паршивое. Она и двух слов не сказала отцу, пока они ехали в город. Бедный папа! Ему пришлось ловить по радио рождественские песнопения, хотя слышимость из-за снегопада была отвратительной.
А она всю дорогу вспоминала вчерашний разговор с Сэмом. Может быть, если бы она не была так категорична… так чертовски полна решимости не допустить, чтобы ей снова сделали больно… Но она заблуждалась, решив, что Сэм хочет того же, что и она.
Ей нравилось думать, что старомодным в их семье является отец. Но на самом деле это она мечтала о такой семье, какую обычно показывали по телевизору в фильмах пятидесятых годов: Лора Петри и Роб, Люси и Рикки, даже Этель и Фред. Все, что они делали, было связано с семьей, детьми, соседями. И с их отношением друг к другу.
Мать Дэни давно умерла, но она никогда не забывала — и не забудет, — каким счастьем было просыпаться по утрам и чувствовать запах готовящегося завтрака и, нежась в постели, слушать доносившиеся из кухни голоса родителей. Они обсуждали дела и очень часто смеялись. А то вдруг умолкали, а потом было слышно, как они хихикают и о чем-то шепчутся.
Ей хотелось таких же взаимоотношений. С Сэмом.
Она могла представить себе, как будет утром готовить завтрак, а Сэм схватит ее, посадит к себе на колени и попытается поцеловать; как она мазнет его по носу вареньем и как им придется притвориться, что ничего не происходит, когда Джин и Тимми придут завтракать.
Дэни набрала номер и стала ждать. С замиранием сердца. Вопреки всему она надеялась, что Сэм не уехал, что сейчас она услышит его голос. Трубку сняла Кэрри.
— Тимми не слишком тебя загонял? — спросила Дэни. — Что-то ты тяжело дышишь.
— Я была в его комнате. Он немного простудился, и я укладывала его в постель.
— Простудился? А температура есть?
Слышимость была плохая, и Дэни не разобрала, что сказала Кэрри.
— Ничего не слышно, — прокричала Дэни в трубку. — Я сейчас перезвоню.
Но линия не работала. Дэни побежала обратно в машину и сообщила обо всем отцу.
— Успеем доехать домой до бурана, папа? — с надеждой спросила Дэни, глядя на все усиливающийся снегопад.
— Обожаю бросать вызов природе! — заявил Джин, включая зажигание.
Дорога заняла больше времени, чем обычно. Если бы Джин предусмотрительно не надел на колеса цепи, они вообще могли бы где-нибудь застрять, столько навалило снега.
— Приехали? — пробормотала Дэни. Час назад ее сморил сон, и она проснулась, лишь когда они
