На обочине дороги № 227 наступает утро. Мы в изнеможении: четыре дня, проведенных на улице без денег, еды и горячей воды, дают о себе знать. Нас бесят сморщенные физиономии благочестивых бабок с пуделявыми прическами, которые проезжают мимо на своих «Фордах» и «Понтиаках». Кроме бабок, попадаются существа неопределенного пола, которые, выпучив глаза, пялятся на нас из кабин своих крестьянских пикапов. Козлы, хоть бы один остановился!
Мимо проносится тысячный «минивэн» с торчащей из окна головой в белой строительной каске. Мы не обращаем внимания, но «минивэн» тормозит. Мы смотрим друг на друга, хватаем сумки и опрометью бросаемся к нему. За последние дни мы здорово навострились подхватывать десятикилограммовые сумки, как пушинки. Не знаю, из чего состоит багаж Юхана, а мой – из двух бутылок водки (перед отъездом я наивно полагал, что поездка окажется светской прогулкой и мне понадобятся сувениры из России. Я даже чуть было не захватил с собой летний костюм цвета фисташкового мороженого и выходные туфли), рубашки, пары трусов и еще какой-то ерунды весом восемь кг.
Итак, возвращаюсь к фургону и голове в белой каске. Оказалось, что фургон едет в город Ричмонд, то есть к океану, то есть туда, куда нам надо. Это небывалое везенье – поймать машину до места назначения. В фургоне сидят три типа: бритоголовый рулевой, седой джентльмен и смуглый парень. У рулевого проколота бровь и загорелая шея. На лице рулевого имеются светлые висячие усы подонка. Справа от него расположился пожилой джентльмен в каске (это он выглядывал из окна). Волосы у джентльмена желтоватого цвета фильтра выкуренной сигареты. Его лицо напоминает копченое мясо, которое продается в Москве под названием «Шейка». Треть физиономии старика закрывают темные строительные очки, как у Робокопа. Сзади, рядом с нами, развалился смуглый бритый парень. У парня серьги вдеты во все возможные места. Говорит он медленно и невнятно, как будто в рапиде. Торопиться парень явно не привык.
По ходу движения все трое курят марихуану. Пакет с травой находится в каске седого джентльмена, а замусоленную трубочку он прячет в трусах. Пол в фургоне усыпан бычками и крышечками от пивных бутылок. Запах повсюду отвратительный.
Паа (так два других персонажа зовут седого Робокопа) начинает расспрашивать нас о том, о сем. Куда едем, нужна ли работа. Мы отвечаем, что от работы не отказались бы. «Работайте на меня, мексиканцы», – заявляет Паа. Паа объясняет, что они едут на строительство автомагистрали и в их задачу входит оснащение моста арматурой. Предположительно работа займет четыре дня. Паа обещает платить нам по десятке в час налом плюс бесплатное питание и проживание в гостинице. Мы не спорим по поводу «мексиканцев» и соглашаемся.
Стоит тяжелая, сухая жара. Мы засыпаем, убаюканные скоростью и ободряющими новостями. Спать в машине все же лучше, чем на скамейке, когда влажный холод пробирается под одежду. В середине пути полицейские почему-то проверяют проезжающие автомобили. Паа начинает суетливо прятать траву поглубже, Пэт (рулевой) проветривает кабину, мы с Юханом беспокойно переглядываемся. По штатовским законам, если в тачке находят наркоту, отвечают все пассажиры. Полицейский заглядывает в окно, встречает наши глупые улыбки и отпускает нас.
На место мы приезжаем около полудня. Паа выдает нам десятку на жратву, и мы с аппетитом уплетаем какое-то месиво, купленное в отделе готовых блюд в местном супермаркете. Поев, мы едем на объект.
Перед нами открывается широкая насыпь от горизонта до горизонта. Насыпь прервана мостом, возле моста свалены длинные вермишелины арматуры и еще какие-то железяки зеленого цвета. Нам выдают каски, защитные очки, перчатки и боты со стальными носами, чтобы педикюр не испортить. Мы принимаемся вкалывать.
Раньше я слышал, что профессия строителя – самая тяжелая на свете, теперь я удостоверился в этом лично. Железо оказалось невероятно тяжелым, пальцы сами разжимались, спина не гнулась, а в глазах темнело. Возможно, причиной моего быстрого изнеможения стала предыдущая усталость, только вымотался я ужасно. К концу первого рабочего дня мы подумали было свалить к чертовой матери, но пересилили себя и решили доработать до конца.
Наш трудовой подвиг продолжался четыре дня, как и обещал Паа. Мы работали с шести до одиннадцати утра, до наступления нестерпимой жары, а после еще вечером по три-четыре часа. Вечером мы в отключке выпивали по несколько бутылок пива и валились спать.
Пэт и смуглый бритый приглашали нас к шлюхам. Я говорю «шлюхи» не потому, что не уважаю женщин, продающих себя, а потому, что Пэт звал нас именно к шлюхам, а к шлюхам в тот вечер не хотелось. «Пуси, хэнд массаж, боди массаж и все остальное», – сулил Пэт, но мы не пошли.
Возле строящейся магистрали стоял старый дом, явно принадлежавший небогатым людям. Он похож на дачные домики, которых множество в России на участках по шесть соток. Когда-то этот домик был новым и находился в тихом лесу у узкой асфальтовой дорожки. Теперь по тихим лесам безжалостно прополз черный червяк автомагистрали и прошлого уже не вернуть.
Паа постоянно курил траву и спал в тени, под мостом. Это закончилось тем, что мы уложили сотню- другую металлических прутьев не так. Пэт истошно завопил и бросился за Паа. Старый строитель-наркоман очнулся, долго все промерял, пыхтел и в итоге решил, что все надо переделывать. Мы принялись расковыривать сложенную арматуру. От усталости я чередовал руки: орудовал то правой, то левой. Паа смотрел на меня какое-то время, а после проскрипел: «Всегда используй обе руки, мэн, так удобнее». Паа ушел, а я подумал, что всегда работаю в полсилы. Во всем, что я делал до этого, была некая половинчатость. Через старого наркомана на меня снизошла небесная истина. Если меня гложет лень, я говорю себе: «Используй обе руки, мэн, используй обе руки».
Но вот последний день нашей работы подошел к концу, и Паа заявил, что денег у него нет. Он не хочет нас обманывать, упаси Боже, но в результате определенных обстоятельств (их я так и не понял) деньги должен был привезти сын Паа, а он их не привез. Но Паа не отказывался от своих обязательств, он предложил нам ехать к нему домой, то есть обратно в Северную Каролину.
К тому времени мы нашли работу поблизости от строящейся автомагистрали, в городе Вильямсбурге, в мотеле. На следующий день следовало приступать. Упустить эту работу было бы огромной глупостью. Хотя бы один из нас должен был выйти завтра на вахту. Юхан моментально принял решение. Он решил ехать за баблом один, а меня оставил на месте дожидаться работодателя.
Я остался в гостинице, оплатив номер последними деньгами. Меня охватило смятение. Лежа на кровати в номере, я перечислял все ошибки, которые мы допустили в путешествии. Первая ошибка заключалась в том, что мы садились в машины к неизвестным людям. Нам мог бы попасться маньяк, мне даже кажется, что один субтильный джентльмен из тех, что нас подвозил, таковым являлся. Он смотрел на меня в упор и сразу предложил перейти на «ты». Еще чуть-чуть, и он бы положил мне ладонь на колено. С такими не успеешь оглянуться, как останешься без головы запакованным в полиэтиленовый пакет на дне канализационного люка. К счастью, джентльмен вез нас недолго, наверное, моя неразговорчивость его не возбуждала.
Следующей ошибкой была ночевка в доме мисс Эн. К счастью, эта мисс бальзаковского возраста оказалась просто гостеприимной дамой, а будь она сумасшедшим трансвеститом-людоедом, что тогда? Но Небеса оберегли нас.
Третьей ошибкой была наша поездка в машине, набитой наркотиками. Если бы тот полицейский не оказался разгильдяем, сидели бы мы ближайшее десятилетие за решеткой, но Провиденью было угодно снова отвести от нас беду. И все же неприятности настигли нас там, где мы их совсем не ждали. У Паа не было денег, и нам пришлось разделиться. Это была самая страшная ошибка из всех возможных. То, что могло последовать за этим, виделось мне в самом мрачном свете.
Я давал мужское обещание подруге Юхана найти ее любимого во что бы то ни стало. Я видел себя ищущим пропавшего Юхана по бескрайним просторам Америки. Я мысленно бродил по прерии и умирал от жажды. Я опрашивал свидетелей и очевидцев. Я вершил страшную месть. Мне было страшно. Напившись из-под крана, я погрузился в тревожный сон.
