— Три кило мне?! — Лурия вскочил, — не может быть и речи!
— Тогда его заберут ганефы. Вы хотите, чтобы золото забрали ганефы?
— Я не хочу, но…
— Что “но”? Сколько я протяну? У меня 14 смертельных болезней! Вы мне обещаете?
Лурия вдруг понял, что это дар Б — га. Это его благодарность за все годы трудов, за сотни рассказов, которые Лурия писал за сранные гонорары, на которые он не мог купить любимой своей даже вонючего ожерелья. Сейчас он ей подарит, сейчас он ей купит… дом с крышей в стиле рококо!
Он всегда верил в закон компенсации, он знал, что Б — г в конце концов наградит его. И вот, наконец, на сорок седьмом году путешествий, в вонючей дыре, в каком?то Мухосранске!..
Слёзы выступили на его глазах.
— Ну вот и хорошо, — произнёс старик, — не потеряйте адрес.
Лурия был растроган, он не знал, как отблагодарить Шимена. Вдруг он сорвал с руки часы и начал надевать их на запястье старика.
— Зачем? — кричал тот, — к чему мне часы?! Я должен умирать. Вы думаете — там я буду интересоваться “который час”? Время остановилось для меня, уважаемый.
Старик сопротивлялся. Лурия пытался застегнуть браслет.
— Возьмите, прошу вас!
— Ни в коем случае! — шумел Шимен.
— Если вы не возьмете, — вдруг заявил Лурия, — я не возьму ваш клад!
— Это другой коленкор, — вдруг согласился Шимен и поправил часы на запястье. Только вы не тяните — золото уходит в землю. Дайте?ка я вам нарисую план. Вот мой дом, сразу за ним, налево — куст малины — осторожно, не поцарапайтесь, и сразу под ним… Значит, я умираю 29–го, в ночь на тридцатое вы должны быть здесь.
— Откуда вы знаете, что 29–го?
— Четырнадцать смертельных! Ёжику ясно — 29–го!
Лурия сжало горло.
— На 200 граммов золота я издам все свои книги, — произнёс он, — а на три кило поставлю полнометражный художественный фильм.
— В добрый час.
— И посвящу его вам, — закончил Лурия.
— Зачем? Я его уже не увижу. Ведь он выйдет после 29–го? На всякий случай, если кто?то придерётся, я вам оставлю завещание.
Он взял мятый лист со стола, помазал языком химический карандаш и начал выводить:
ЗАВЕЩАНИЕ
«Я, Шимен Шнер, завещаю свой клад — 3 кило 200 граммов золота — три он написал также прописью — уважаемому мсье Лурия».
И подписался.
— Сейчас только заверю.
Из кармана брюк он достал какую?то печать и шлёпнул.
— Теперь всё в порядке.
Посреди круглой печати красовался магендавид, по окружности было написано “ШИМЕН ШЕР, 311 ЛЕТ”.
Старик взглянул на часы.
— Ах, какая цепочка, какой циферблат, какое время!.. И я должен умереть! — в глазах стояли слёзы.
— Я тоже, — ускопоил его Лурия.
— Вы привыкли, — обиженно сказал Шимен.
Они ещё раз обнялись и Лурия вышел, не оглядываясь.
Он шёл, как в тумане, горло сжимало, слёзы душили его.
Пыль ложилась на лицо, палило солнце и высоко в небе пел жаворонок.
Лурия был так потрясён, что не знал, куда идти.
Он остановился — великий город окружал его.
Навстречу, чуть прихрамывая, шёл один из бывших бессмертных.
— Простите, как пройти к станции? — спросил Лурия.
— Прямо, — ответил тот, — сразу за кладбищем.
— Каким кладбищем? — Лурия вздрогнул.
— Центральным. Остальные далеко.
— У вас есть кладбище? — голос Лурия дрожал.
— Пять, — ответил “бессмертный”.
— Разве у вас умирают?!
— У нас самая большая смертность в районе, — сказал прохожий, — и у нас мрут от всего, даже от геморроя.
Последних слов Лурия не слышал, он уже нёсся к харчевне. Шимена в ней не было.
— Рубинчик, — обратился Лурия к трактирщику — а где Шимен?
— Какой Шимен?
— Ну, старик, бородатый еврей.
— Исчез, — сказал трактирщик, — а с чего вы взяли, что он Шимен? Никто не знает, как его зовут, откуда он приходит, куда идет. Никто не знает, кто он, сколько ему лет, одно известно — он никогда не платит. Является сюда раз в год и бредёт дальше. Вечный жид — что с него возьмёшь…
Лурия сел.
— Принесите мне красного вина, — сказал он и протянул Рубинчику бумажку, данную Шименом, — что это за адрес?
— Сумасшедший дом, — ответил трактирщик, — что вы там ищете?
— Дом с крышей в стиле рококо, — ответил Лурия…
А тем временем Шимен со скрипочкой опустился на крышу своей хаты и заиграл щемящую мелодию. Часы его блестели в лучах закатного солнца. Из окна высунулась Нехама.
— Где ты уже спёр часы, ганеф? — спросила она.
Мелодия оборвалась.
— Тебе нравятся? — спросил Шимен, — впервые в жизни, к семидесяти, у меня, наконец, часы.
— Зачем тебе часы, мишуге? — спросила Нехама, — куда ты торопишься?
— Мне семьдесят и у меня часы, — Шимен начал плясать на крыше.
— Ему семьдесят! — вздохнула Нехама, — взглянув в зеркало — тебе можно дать все триста! Откуда у тебя часы, паршивец?!
— От Янкла Дудла, — Шимен вскинул скрипочку, — почему б одному неудачнику не подарить что?то другому?..
