Я выброшусь с Ланной, ты за мной.
Асмодей снова начал снижение. На этот раз вибрация появилась сразу. Аркадий обнял дрожащего дилона. Асмодей распахнул дверцу и крикнул:
– Внизу площадка. Прыгаем!
Аркадий, не отпуская дилона, полетел вниз. Защита сработала – на почву и Аркадий, и Ланна не свалились, а встали. Неподалеку опустился киборг. Распавшаяся авиетка грудой лома умчалась за горизонт. Асмодей топал ногами и орал:
– Провели их! Еще минуту – вытрясло бы мозги! Всех рангунов надул – я такой!
По лицу молчаливого Ланны было видно, что он не разделяет ликования киборга. Аркадий скомандовал:
– Теперь шагать! За горизонт этой околополюсной пустыни, подальше от проклятого разнотыка времен и убийственных хроноворотов.
2
Он показал рукой на юг – так в древности полководцы повелительным жестом бросали свои войска в поход. Асмодей остановил его.
– Аркадий, ты хорошо продумал план спасения?
– Я не способен сосредоточиваться на размышлении, как Различник, но простым человеческим соображением понимаю – спасение там, где нет угрозы. Здесь грозят хроновороты, на юге их нет. Значит, на юг!
– Аркадий, надо на север. Туда улетели остатки нашей авиетки.
– Для чего тебе эта груда лома?
– Оснащение авиетки полностью не уничтожить. Генераторы хода и защиты, хронотрансформаторы, мой компьютер личин, запасы пищи… Что-нибудь да сохранилось.
– Ты прав. Идем на север.
Асмодей зашагал впереди. Аркадий, поддерживая шатающегося дилона, с улыбкой – для приободрения – сказал:
– У нас моряки считают скорость эскадры по самому тихоходному кораблю. Ты у нас тихоход, будем подделываться под тебя, но и сам старайся двигать ножками.
Уве Ланна освободился от поддержки Аркадия. Он старался не отставать, хотя ему было трудно угнаться за Асмодеем – тот оглядывался и сбавлял шаг. Аркадий восстанавливал в уме пережитые события. Все получалось иначе, чем задумывалось. Люди прибыли на Дилону с миссией мира – и сразу ввязались в войну. Они здесь никому не враги, но один из них, крупный ученый, прекрасный человек, погиб – и ни Аркадий, ни оставшиеся на могущественно оснащенном корабле друзья не спасли его. Почему он погиб? Зачем понадобилось уничтожать его? И что с «Гермесом»? Неужели и хронолет уничтожен? И Мария с Анатолием тоже мертвы, как несчастный Миша Бах?
– И как, возможно, скоро будем мертвы и мы! – вслух произнес Аркадий.
Все непонятно! И что загадочные рангуны беспричинно объявили людей своими врагами и с жуткой последовательностью стремятся их уничтожить. И что в своей жестокой вражде применяют средства мощней защиты хронавтов, и что природу этих средств не удается разгадать. Самое срочное – разобраться в ситуации. Преодолеть враждебные силы. Хотя бы ускользнуть из мест, где они непреодолимы. Гонят в какую-то область хроноворотов, как баранов на убой!
Итак, ситуация. Две соседних звезды связаны взаимным тяготением, но существуют в двух разных потоках времени. И если одна звезда движется в свое будущее, то другая, тоже двигаясь в свое будущее, одновременно погружается в прошлое соседки, ибо будущее одной – прошлое для другой. «Удивительно просто, не так ли?» – сказал бы погибший Рина Ронна. – «Чертовски запутанно!» – так скажет Аркадий Никитин, штурман хронолета, свободно перелетающего из одного потока времени в другой. Просто или запутанно, но реально! Если бы две Гаруны столкнулись, они враз бы аннигилировали, ибо одна из обычного вещества, а другая из антивещества, поскольку антивещество, так сегодня считают иные физики, это то же вещество, только в обратном времени. К счастью для Дилоны ни одна из Гарун пока не стремится в объятья другой.
Зато оба светила устраивают злодейские хроновороты, размышлял Аркадий. Дилона клонится то к Белой Гаруне, то к Голубой – и каждая возбуждает на обращенной к ней стороне свое время. А столкновение их и есть разнотык времен, так ужасающий дилонов. Вроде как идешь навстречу самому себе, как бы бросаешься на самого себя! Пока все просто непостижимой дилонской простотой. Но хроновороты? Но завихрения времен? Хроноциклоны, так?
Чувствуя, что его размышления неспособны разъяснить всю физику времени, Аркадий заговорил с дилоном:
– Ланна, ты не мог бы объяснить мне то, чего я не понимаю. Люди без вопросов не могут, придется тебе с этим примириться.
Ланна знал о хроноворотах только то, что они существуют и что любое существо, попавшее в хроноворот, непременно погибает. Аркадий допытывался – погибает или исчезает? Ланна поправился: погибает, потому что исчезает, то есть исчезает, потому что погибает. Хрен редьки не слаще, – прокомментировал Аркадий. Так погибла его дорогая Салана, пожаловался Ланна. Ее похитили, но потеряли в хроновороте. Она там навсегда исчезла. Из хроноворотов не выбираются.
Больше ничего из Ланны Аркадий не извлек. 'Для воплотителя Высшего Разума понимание ситуации могло быть и поглубже, – недовольно размышлял Аркадий. – Что, собственно, такое разнотык времен? Место, где прямое время схлестывается с обратным, территория хронобоя. И могила всего живого – качка то в прошлое, то в будущее. Не такова ли поразившая нас вибрация? Прошлое резонирует с будущим – то прыжок вперед, то прыжок назад, а настоящего нет, настоящее разорвано, настоящее – только вибрация между уже прошедшим и еще не наступившим. Для первого приближения подойдет.
И прав Ланна – из такого местечка надо поскорей бежать, пока тебя не разорвало между прошлым и будущим. Но куда? Делаю следующий шаг. В разнотыке времен рождаются хроновороты. Удар лоб в лоб создает завихрения. Стало быть, время из прямолинейного превращается в кривое? И сам хроноворот – уход от прямой аннигиляции, от взаимного уничтожения не только настоящего, но и прошлого, и будущего. Безвременность, вневременность – категории, чуждые природе, в ней все существует во времени. Наверно, есть и закон, что сумма разновременностей во Вселенной есть величина постоянная, и, стало быть, время физически неуничтожаемо. Вот, кажется, и я открыл свой собственный закон мироздания – да еще какой! Если останусь на Дилоне, попрошу внести этот закон в мой Паспорт Взрослости – как личное открытие.
Но что следует из этого неожиданного открытия, которое когда-нибудь объявят великим? А то следует, что хроновороты неизбежны при столкновении противоположных потоков времени – только искривление времени гарантирует его неуничтожение. Время изгибается, чтобы сохраниться. А раз так, то можно в том же хроновороте проделать полукруг и возвратиться в свое однолинейное время. Дилоны считают, что на полюсах природа сходит с ума. Во всяком безумии есть своя система – и чаще всего разумная. Безумие хроноворотов – единственная разумная защита от уничтожения. Итак, не бежать от хроноворота, а вынестись на нем, как на взбесившемся коне, в место поспокойней. Должен же, черт побери, любой вихрь где-нибудь ослабнуть и распасться!'
Аркадий почувствовал удовлетворение от силы своей мысли. Немного бы попрактиковаться в самодвижении понятий без подсказок извне – и он, пожалуй, сдаст экзамен на высокий ранг в иерархии дилонов. Но размышление об опасности отнюдь не отменяет самой опасности, – тут же сказал он себе.
Аркадий стал осматривать окрестности.
Мир был до того уныл, что щемило сердце. И на Земле встречались пустыни – их берегли как достопримечательность природы. И на других планетах не жаловались на недостачу пустынь – мирились с ними как с неизбежным злом. Но в тех пустынях была первозданная величественность, они покоряли грандиозностью. В околополюсном пространстве Дилоны на все стороны простиралась не пустыня, а могила – кладбище окаменелых деревьев, серый песок!
– Вижу! – закричал Асмодей, энергично продираясь сквозь окаменевший кустарник. – Авиетка, Аркадий!
Это была не авиетка, а груда обломков. Асмодей извлекал из лома то один, то другой предмет. Аркадий относил в сторонку то, что могло пригодиться. Ланна, уперев глаза в грунт, сосредоточился на какой-то
