устрашающим, он был лишь немногим крупней рослого хаврона, а их навалилось с десяток.
Асмодей сражался так яростно, с таким боевым изяществом, что Аркадия охватило восхищение. На него нападали, и он нападал. В него целились резонаторы – от одного он ловко уворачивался, другой уничтожал до того, как попадал ему в фокус. И он не забывал, что за ним человек и двое дилонов. Кто-то из хавронов, оставив Асмодея, припустил за беглецами, киборг приобернулся – длинный луч прошил преследователя. Еще один солдат, выскочив из лаза, бросился за беглецами, но не добежал и до сраженного собрата. Асмодей обещал стать боевым арьергардом их небольшой армии, а стал несокрушимым заслоном.
Клаппа, выскочивший из пещеры, понял, что, пока не сражен киборг, преследовать беглецов опасно. Солдаты больше не нападали на Асмодея, а разбегались, замыкая его в неширокое кольцо: ни молнии, ни струи огня уже не доставали до них. Картина боя переменилась. Один резонансный выстрел угодил в цель: Асмодей закричал, подпрыгнул, завертелся, но устоял. Второе попадание опрокинуло киборга. Асмодей завалился, забил в воздухе лапами, мощный гребень, увенчивающий спину, разорвался и улетел, жиденькое пламя струилось из ноздрей…
Аркадий побежал в лес.
Это было такое же скопище омертвелых деревьев, как и те леса, что встречались раньше. Аркадий смутно удивился: почему хавроны так страшились этого унылого, но вовсе не грозного леса? В чаще, лишенной кустов, травы и листьев, виделось далеко, но Ланны и следа не было. Аркадий закричал, ни один звук не донесся ответно, только где-то хрустнула упавшая ветка – даже треск падения слышался мертвым. Аркадий снова закричал – отклика не было. Аркадий растерянно оглядывался. Неужели Ланна взял другое направление? Нет, он не мог ошибиться. Обе Гаруны стояли у полюса, они должны были оставаться за спиной, чтобы идти точно на юг, Ланна бы не повернулся на них лицом или боком.
– Иновременник, я здесь! – донесся слабый зов.
Аркадий остановился. Откуда позвал его Ланна? Если бы слова прозвучали, он побежал бы на звук. Зов был телепатирован в сознание, он не имел направления и был очень слаб. Аркадий снова громко закричал. В этом странном лесу, прозрачном для глаза, так легко потеряться, если сам безгласен. Хоть бы научился кричать «Ау!», подумалось Аркадию.
– Иди, как шел, – донесся тихий ответ дилона.
Аркадий повернулся спиной к обеим Гарунам – единственно верный ориентир – и побежал на голос.
Ланна с Саланой лежали за большим камнем, прикрывавшем их с севера. Салана прижималась к другу обезображенной правой стороной. Аркадий раньше не слышал, как дилоны дышат, одного вдоха воздуха, много более плотного, чем земной, хватало им надолго. Сейчас, на отдалении, он услышал шум втягиваемого и выдыхаемого воздуха. Ланна, измученный, не повернул к Аркадию головы, только скосил глаза. Аркадий с восхищением сказал, прикидывая пройденный дилоном с Саланой на руках немалый путь:
– Ты молодец, Ланна, бежал так, что еле догнал вас. И хорошо, что присел отдохнуть. Но надо двигаться, хавроны, уверен, уже преследуют нас.
– Где Асмодей?
– Последнее, что видел: Асмодей упал. Его расстреливали из резонаторов.
– Значит, погиб. Надо идти. Я понесу Салану.
– Будем нести Салану поочередно. Сейчас моя очередь. Но, может быть, Салана хоть немного пройдет сама?
Ланна покачал головой.
– Иновременник! Ее правая нога так одряхлела, что Салана и ступить на нее не сможет.
Аркадий поднял девушку, прижал к себе обезображенной правой половиной. Салана была не тяжелее пакета с едой и хроногенератора, которые он носил на себе. Она прижалась правой щекой к груди человека, молодой глаз глядел умоляюще и благодарно. Она что-то тихонько провизжала, нежный визг наверняка сопровождал мысли и чувства, но ни мыслей, ни чувств она не умела передать на человеческом языке.
– Она благодарит тебя за доброту, – перевел Ланна, но Аркадий и без перевода понял, что хотела сказать девушка.
Он шел быстро, не заботясь о Ланне. Одно было важно: поскорей положить между собой и преследователями расстояние побольше. Хавроны боялись леса, но нужда поймать беглецов могла пересилить страх. Ланна старался держаться рядом с подругой – вытягивал здоровую руку, дотрагивался до Саланы, гладил ее плечо, что-то мысленно говорил, тихонько повизгивая. Но шаг Аркадия постепенно становился ему непосилен. Он не просил отдыха, но Аркадий чувствовал, что силы Ланны на исходе.
На крохотной полянке, закрытой мертвыми кустиками – хоть какое-то укрытие, – Аркадий скомандовал:
– Привал! Набираемся сил на новый переход.
Ланна поспешно сел. Аркадий передал ему Салану, девушка все тем же движением – поскорей спрятать обезображенную половину – прильнула правой щекой к дилону. Аркадий долго всматривался в северную часть леса. Оттуда не доносилось ни звука, лес там был недвижим и прозрачен. Неужто хавроны примирились с потерей пленников? Тут была странность, каких-то фактов не хватало, чтобы уяснить истину. Аркадий обратился к Ланне:
– Почему хавроны не преследуют нас, Ланна?
– Они страшатся безумного леса.
– Но я не вижу безумия. Лес как лес. Мертвый, как и все здесь. Но и только.
– Мне надо подумать. Поразмышляю и раскрою тайну.
Ланна отдался размышлению. Аркадий подкрепился едой, выбросил пустую коробку, потом, подумав, прикрепил ее снова к поясу – не следовало оставлять хавронам, если они сюда явятся, следов своего пребывания. Вынутый из коробки хрономоторчик занял свое обычное место на поясе. Теперь можно было двигаться дальше. Посмотрев на задумавшегося Ланну и его подругу, Аркадий решил дать им еще несколько минут отдыха. Салана внешне не изменилась с момента, как Аркадий ее увидел. Правая нога походила скорей на палку, чем на ногу, правая рука висела плетью, а голова не поворачивалась: шея, такая гибкая у всех дилонов, справа окаменела – больше не удлинялась и не изгибалась. Зато левая, здоровая половина тела даже посвежела, в ней возродилась жизнь. Ожила оттого, что уже не чувствует себя такой безысходно одинокой, думал Аркадий.
А Ланна сдал. Поврежденная рука выглядела лишь немногим лучше, чем одряхлевшая рука Саланы. Дилон иногда пытался удлинить ее, повернуть, но даже крохотное движение давалось трудно – Ланна страдальчески разевал зубастый рот. И правая рука, которой он прижимал к себе подругу, уже не так свободно вытягивалась и сгибалась, и гибкая шея потеряла какую-то долю подвижности. Поднимать голову вверх Ланна еще мог, но поворачивать назад уже не был способен. Аркадий подумал, что если дилоны и вправду живут тысячу земных лет, то юный Сын Конструкторов Различий за считанные земные часы постарел на добрых четыреста лет. И если бы ему пришлось сейчас снова докладывать совету Старейшин , то даже глаза самого острого Различника не нашли бы значительных различий в возрасте между ним и величественными старцами в фиолетовых и красных мантиях.
– Додумал, Ланна? – спросил Аркадий.
– Додумал. Безумие впереди. Мы до него не дошли.
– Не густо. Но все же ориентир. Итак, торопимся к безумию, ибо, сколько понимаю, только область неведомого нам безумия может стать надежным барьером между нами и преследователями. Нет, Салану понесу я.
Теперь Ланне было уже не по силам держаться вровень с человеком. Он так отставал, что Аркадий несколько раз останавливался и поджидал его. Дилон не просил отдыха, но Аркадий сделал новый привал раньше, чем хотел вначале. Местом отдыха стала ложбинка, ее пологие стены надежно укрывали беглецов.
– Мне кажется, лес оживает, – поделился наблюдениями Аркадий. – Он меняет свой вид. Ты не находишь?
Ланна еле протелепатировал, что изменений не замечает. Но Аркадий видел изменения, которых дилон не обнаруживал. Изменения были несущественные, мертвый лес оставался мертвым, даже легкое движение не шевелило окаменевшие ветви, в лесу по-прежнему не слышалось шорохов зверья, голосов птиц. Но деревья уже не высились недвижимыми хлыстами, как в том лесу, какой они прошли, на них оставались
