территории из собственной резервации карается смертью? — Лев не знает, таков ли на самом деле закон, но если и нет, то его надо бы ввести. — Уходите сейчас же, и мы забудем, что здесь произошло.
— Заткни пасть! — рычит Жмурик и целится в Лева из транк-пистолета.
— Все эти притонные ублюдки слишком маленькие! — говорит Козёл.
— А это значит, что их органы на чёрном рынке стоят ещё дороже. — Ван-Гог наклоняется и ерошит волосы Кели. — Что скажешь, сочный антрекотик?
Кели отдёргивает голову и отбивает руку бандита. Прищуренный поднимает пистолет, но Ван-Гог не разрешает ему выстрелить.
— Хватит, мы и так слишком много боеприпасов потратили. Надо приберечь на случай, когда они нам понадобятся.
Лев судорожно глотает, пытаясь подавить свой страх. Если до этого у него ещё были сомнения в том, кто такие эти трое подонков, то теперь они улетучились. Это охотники за органами. Орган-пираты.
— Возьмите меня, — говорит Лев, не веря себе самому, что произносит эти слова. — Это я вам нужен. Я — десятина, а это значит, что на чёрном рынке я стою больше, чем любой другой беглец.
Ван-Гог лыбится.
— Да, ты стоишь много, но куда меньше, чем хороший маленький притонщик.
И вдруг раздаётся
8 • Уил
При первом же звуке выстрела взгляд Уила метнулся к поляне. Увидев, как упал Пивани, Уил в то же мгновение вскочил и помчался в лагерь. С бешено бьющимся сердцем он незаметно обогнул полянку, проник в дядину палатку и схватил его транк-винтовку. Потом он занял отличную позицию для стрельбы — его так никто и не увидел — и выстрелил в самого высокого. Тот грохнулся, как мешок с картошкой.
И вот сейчас Уил выходит на полянку, нацелив дуло транк-винтовки на вожака шайки, но тот реагирует быстро — выхватывает старомодный револьвер (из тех, что стреляют настоящими пулями) и приставляет его к виску Лева.
— Брось пушку, или я убью его!
Все застывают. Патовая ситуация.
— Тридцать восьмой калибр, дружок, — говорит пират. — Если ты выстрелишь в меня, то я всего лишь усну. А вот твой приятель будет мёртв ещё до того, как я свалюсь на землю. Брось ружьё!
Уил опускает ствол, но винтовку не бросает. Он не такой дурак. Предводитель шайки соображает, как поступить, затем отводит пистолет от головы Лева и толкает мальчика. Тот падает.
— Что вам надо? — спрашивает Уил.
Вожак подаёт сигнал второму дееспособному бандиту — тому, что похож на козла. Напарник выуживает что-то из кармана и подаёт Уилу.
— Вот это объявление было напечатано в Денвере на прошлой неделе.
Листовка кричала большими красными буквами:
«ТРЕБУЮТСЯ ОРГАНЫ ЛЮДЕЙ УДАЧИ. ЗА ОСОБЫЕ ТАЛАНТЫ — ТРОЙНАЯ ПЛАТА».
До Уила доходит. Охотники за органами! Эти чужаки — орган-пираты!
— Людей Удачи охраняет закон, — говорит Уил. — Мы не подлежим расплетению!
— Не улавливаешь сути, Гайавата, — говорит вожак, зачёсывая пятернёй свои сальные волосы на несуществующее ухо. — Этот промысел не совсем легален, что делает его чрезвычайно выгодным.
— Давай к делу, — произносит Козломордый. — У кого-нибудь из этих ребятишек есть особые таланты?
После секундного молчания Ланса подаёт голос:
— У Новы способности к математике. Запросто решает всякие уравнения и прочее.
— Да что ты говоришь, Ланса! — восклицает Нова. — А почему бы тебе не рассказать им, как здорово ты управляешься с луком и стрелами?
— Эй, вы оба, заткнитесь! — кричит Лев. — Не нападайте друг на друга! Именно этого эти мерзавцы и хотят!
Мерзавец с козлиной бородкой вперяет злобный взгляд в Лева, потом всаживает ногу ему в рёбра.
Уил надвигается на Козломордого, но Одноухий нацеливает на него транк-пистолет:
— Эй, парень, дыши-ка ровно!
Лев лежит в пыли, гримаса боли постепенно проходит. Он поднимает глаза на Уила, как бы подавая тому знак, что с ним всё хорошо. Больно, но ничего опасного. Ещё никогда в жизни Уил не чувствовал себя таким беспомощным. Он вспоминает дедушку. Как бы тот поступил?
— Какой прекрасный выбор! — говорит вожак, окидывая детей взглядом. — Неплохая добыча! Может, всех забрать?
— Только попробуй, — советует Уил, — и всё племя станет охотиться за вами до конца ваших жалких жизней. И долго эти ваши жизни не продлятся, это я вам гарантирую. Но этого не случится, если один из нас пойдёт с вами по доброй воле.
— А это не тебе решать! — орёт Козломордый. — Мы сами будем выбирать!
— Так выбирайте с умом! — парирует Уил. Рядом с телом дяди он видит свою гитару, там, где оставил её этим утром, прислонив к бревну. Всё происходит тихо, без особого шума; Уил только краем уха слышит, как двое бандитов переговариваются между собой. Решают. Выбирают.
Уил знает, как защитить детей. Знает, как спасти Пивани и Лева.
Он кладёт дядину винтовку на землю и идёт к гитаре.
— Эй! — орёт Козломордый и подхватывает винтовку Пивани. — Это куда ж ты собрался?
Уил поднимает гитару и садится на бревно. Гитара — вот его оружие, другого не надо.
Он думет об Уне и её последних обращённых к нему словах. Она вырезала для него плектр из редчайшего каньонного топляка — древесины, которая несколько месяцев пролежала под водой в реке Колорадо — и вручила его Уилу как раз перед тем, как он ушёл в поход. Сейчас юноша вытаскивает его из- под струн и вертит в пальцах, вспоминая, что сказала ему Уна:
— Я не буду скучать по тебе, Гитарный безобразник!
Она явно имела в виду прямо противоположное, только не хотела в этом признаваться.
Он целует плектр и опускает его в карман. Он не станет пользоваться её подарком ради этих негодяев. Он будет играть без него. Он будет играть песню их жадности. Их злобы. Их разложения. Он зачарует их так, что они погрязнут в собственном стяжательстве, станут смотреть на него как на самый большой куш в своей жизни и позабудут об остальных.
— Скажите, чего стоит вот это, — молвит он и начинает играть.
Музыка несётся над лагерем. Уил начинает со сложной старинной пьесы, потом переходит на огненную пляску Людей Удачи и заканчивает своими любимыми испанскими мелодиями. Его музыка неистовствует, она прекрасна и хватает за сердце, и в то же время она — обвинение в адрес тех, для кого он играет. Каждая пьеса рождает ток в его пальцах, и даже деревья кругом словно заряжены электричеством.
Как всегда, слушатели долго молчат после того, как отзвучала последняя нота. Даже вожак пиратов опустил пистолет, словно позабыл о нём. И тут вдруг случается нечто из ряда вон.
Кто-то хлопает.
Уил смотрит на Лева — тот сидит на земле, висок запачкан оружейной смазкой, щека измазана грязью. Его глаза прикованы к музыканту. Он прогоняет тишину, хлопая что есть силы, соединяя ладони единым мощным движением. К нему присоединяется Кели, затем Нова, потом и все остальные. Аплодисменты становятся ритмичными, звучат в унисон.
— Хватит! — орёт Козломордый. — Хорош хлопать! — Его лицо бледно, он наставляет на Уила транк-
