очень противны.
И сейчас, когда разочарование у озерных пиявок все росло, сидящие в лодке с тревогой ожидали, что последует, когда разочарование пробудит в пиявках худшее. Какое-то время маленькие существа снова и снова пытались укусить дерево, но их мелкие зубки лишь производили неприятное постукивание. И вдруг, ни с того ни с сего, пиявки перестали стучать, и Бодлеры увидели, как их извивающиеся тельца удаляются прочь. — Они уходят! — с надеждой воскликнул Клаус.
Не тут-то было. Отплыв на значительное расстояние, пиявки с невероятной быстротой развернулись и бросились назад. С громким «блям» они разом ударились о лодку, и лодка качнулась самым рискованным образом, то есть «Тете Жозефине и троим Бодлерам чуть не пришел конец». Пассажиров раскачивало из стороны в сторону и чуть не выбросило за борт… Пиявки между тем, извиваясь, отплыли подальше с намерением предпринять вторую атаку.
— Ядек! — выкрикнула Солнышко и показала пальцем на борт. «Ядек», конечно, нельзя назвать грамматически правильным словом, но даже Тетя Жозефина поняла, что имела в виду младшая из Бодлеров: «Глядите, какую щель проделали пиявки!» Щель была узенькая, длиной с карандаш и толщиной с человеческий волос, и изгибалась так, будто лодка нахмурилась. Но если пиявки будут продолжать долбить в борт, морщина станет шире.
— Надо плыть быстрее, — сказал Клаус, — а то лодка очень скоро развалится.
— Но скорость лодки зависит от ветра, — возразила Вайолет. — Мы не можем заставить ветер дуть сильнее.
— Мне страшно! — закричала Тетя Жозефина. — Пожалуйста, не бросайте меня за борт!
— Никто не собирается бросать вас за борт, — нетерпеливо отозвалась Вайолет, хотя, с прискорбием должен сказать, Вайолет ошибалась. — Тетя Жозефина, беритесь за весло, Клаус, ты возьми второе. Если мы пустим в ход и парус, и румпель, и весла, мы будем двигаться быстрее.
Блям! Озерные пиявки ударили в борт, щель расширилась, и лодка опять закачалась. Одну из пиявок толчком перекинуло через борт, и теперь она извивалась на дне лодки в поисках пищи, скрежеща своими маленькими зубками. Клаус с брезгливой гримасой осторожно шагнул к ней поближе и хотел, поддав башмаком, выкинуть ее в озеро, но она вмиг присосалась к башмаку и начала прогрызать кожу. Вскрикнув от омерзения, Клаус тряхнул ногой, и пиявка опять упала на дно лодки, где принялась вытягивать шею и открывать и закрывать рот. Вайолет схватила длинный шест с сачком, подобрала пиявку и швырнула за борт.
Блям! Щель расширилась до такой степени, что внутрь стала просачиваться вода и на дне образовалась лужица.
— Солнышко, — сказала Вайолет, — следи за лужицей, если она увеличится, вычерпывай воду ведром.
— Мофи! — выкрикнула Солнышко, что означало: «Конечно, буду». Послышался шелестящий звук, пиявки опять уплывали подальше, чтобы снова таранить лодку. Клаус с Тетей Жозефиной принялись грести изо всех сил, а Вайолет занималась парусом и держала наготове шест на случай, если в лодку попадут и другие пиявки.
Блям! Блям! — раздалось уже два громких удара — один в борт, а другой по днищу, которое незамедлительно треснуло. Оказывается, пиявки разделились на две команды, — нормальная и приятная ситуация для игроков в футбол, но крайне неприятная для наших героев. Тетя Жозефина испустила вопль ужаса. Вода просачивалась теперь в двух местах, и Солнышко, бросив румпель, принялась вычерпывать воду. Клаус перестал грести и молча поднял весло вверх. На нем виднелись следы мелких укусов — работа озерных пиявок.
— С греблей ничего не выйдет, — мрачно известил Клаус старшую сестру. — Если и дальше грести, от весел скоро ничего не останется.
Вайолет наблюдала, как Солнышко ползает с ведром, полным воды.
— Все равно весла не помогут, — отозвалась она. — Лодка тонет. Нам нужна помощь.
Клаус оглядел темную спокойную гладь, совершенно пустынную, если не считать их парусной лодки и пиявок.
— Где нам взять помощь посреди озера? — сказал он.
— Надо поднять сигнал бедствия, — объяснила Вайолет и, сунув руку в карман, достала ленту. Она отдала Клаусу сачок и подвязала лентой волосы кверху, чтобы они не лезли в глаза. Клаус и Солнышко молча смотрели, зная, что она делает так, когда погружается в изобретательские мысли, а сейчас они как раз отчаянно нуждались в изобретении.
— Вот правильно, — сказала Тетя Жозефина, — закрой глаза. Я именно так поступаю, когда мне страшно, — преграждаю доступ страху, и мне становится легче.
— Ничего она не преграждает, — рассердился Клаус, — она сосредоточивается.
Клаус был прав. Вайолет сосредоточилась изо всех сил, ломая себе голову над тем, каким образом просигналить SOS. Сперва она подумала о пожарных сигналах. Мигающие огни, громкие сирены — замечательный способ сигналить о помощи.
Правда, бодлеровские сироты по своему печальному опыту знали, что иногда пожарные машины появляются слишком поздно и не успевают спасти людям жизнь, и все-таки сигнал пожарной тревоги — хорошее изобретение, и Вайолет пыталась сообразить, как его изготовить из имеющихся под рукой материалов. Чтобы привлечь чье-то внимание, требовался громкий звук. И еще требовалось изобрести яркий свет, чтобы дать знать, где они находятся.
Блям! Блям! Две команды пиявок снова ударились о лодку, и ее опять захлестнуло водой. Солнышко начала зачерпывать ее ведром, но тут Вайолет нагнулась и забрала у нее ведро.
— Беро? — крикнула Солнышко, что означало: «Ты с ума сошла?»
Вайолет некогда было ответить: «Нет, по правде говоря, не сошла», поэтому она просто сказала: «Нет», и, держа ведро одной рукой, начала карабкаться на мачту. На мачту парусной лодки и без того залезть трудно, но в три раза труднее, если лодку раскачивает банда голодных пиявок, так что уж разрешите мне дать еще один совет: ни при каких обстоятельствах не пытайтесь этого делать. Но Вайолет Бодлер была вундеркиндом, а это немецкое слово означает «тот, кто способен быстро взбираться на мачты лодок, атакуемых пиявками», и скоро она уже была на верхушке раскачивающейся мачты. Она подвесила ведро за ручку на самый верх, и ведро стало раскачиваться, как колокол на колокольне.
— Не хочу тебе мешать, — закричал Клаус, подбирая разъяренную пиявку рыбным сачком и забрасывая ее как можно дальше в озеро, — но лодка действительно тонет! Пожалуйста, поторопись.
И Вайолет заторопилась. Она поспешно схватилась за угол паруса, сделала глубокий вдох, чтобы приготовиться, и спрыгнула вниз. Как она и рассчитывала, парус порвался, когда ее швырнуло на дно лодки, так что у нее в руке остался большой лоскут материи. В лодке было уже полно воды, и Вайолет зашлепала в сторону Тети Жозефины, стараясь не наступать по дороге на многочисленных пиявок, которых Клаус не успел еще выбросить за борт, хотя и действовал со всей возможной быстротой.
— Мне нужно ваше весло, — обратилась Вайолет к Тете Жозефине, скатывая лоскут в шарик, — и еще сетку для волос.
— Весло — пожалуйста, — Тетя Жозефина протянула его Вайолет, — а сетка мне самой нужна. Она держит мою прическу.
— Отдайте ей свою сетку! — закричал Клаус, вспрыгивая на сиденье, так как одна пиявка попыталась укусить его за колено.
— Мне страшно, когда волосы падают мне на лицо, — захныкала Тетя Жозефина.
И тут опять раздалось два «бляма».
— Мне некогда с вами спорить! — закричала Вайолет. — Я пытаюсь спасти нашу каждую жизнь. Сейчас же отдайте сетку!
— Существует выражение
Но с Вайолет уже хватило. Она кинулась вперед, стараясь при этом не наступать на извивающихся пиявок, протянула руку и сорвала сетку с головы Тети Жозефины. Она запихала скомканный кусок паруса в сетку, схватила удочку и зацепила этот неряшливый комок крючком. Выглядело все так, будто она готовилась к ловле какой-то рыбины, которая клюет на принадлежности для парусных лодок и для женской
