поймать такому, как мистер По.
— А теперь, дети, идемте домой, — сказала судья Штраус. — Беспокоиться о Графе Олафе будем завтра утром после того, как я приготовлю вкусный завтрак.
Мистер По кашлянул.
— Подождите минутку, — остановил он их, глядя в пол. — Мне жаль огорчать вас, дети, но я не могу поручить вас никому, кто вам не родственник.
— Как? — вскричала Вайолет. — Это после всего, что судья Штраус для нас сделала?!
— Нам бы ни за что не разгадать планов Графа Олафа без нее и без ее библиотеки, — добавил Клаус. — Без судьи Штраус мы вообще лишились бы жизни.
— Пусть так, — согласился мистер По, — и я благодарю судью Штраус за великодушное предложение. Но завещание ваши родители оставили очень определенное: усыновить вас должен родственник. Сегодня вы переночуете у меня в доме, а завтра я пойду в банк и там соображу, что с вами делать. Сожалею, но ничего тут не поделаешь.
Дети взглянули на судью Штраус: она тяжело вздохнула и крепко обняла каждого по очереди.
— Мистер По прав, — печально сказала она. — Он обязан уважать желание ваших родителей. Разве вы не хотите выполнить желание ваших родителей, дети?
Вайолет, Клаус и Солнышко представили себе своих любящих родителей, и более чем когда-либо им захотелось, чтобы не было этого пожара. Никогда еще они не чувствовали себя такими одинокими. Они мечтали пожить у этой доброй и великодушной женщины, но понимали, что это невозможно.
— Наверное, вы правы, судья Штраус, — выговорила наконец Вайолет. — Но нам будет очень не хватать вас.
— А мне — вас, — подхватила та, и глаза ее снова наполнились слезами.
Дети по очереди обняли судью Штраус и пошли вслед за мистером и миссис По к их машине. Перед ними в темноту уходила улица, по которой сбежал Граф Олаф, чтобы замыслить что-то еще, такое же вероломное. Позади оставалась добрая судья, проявившая такую заинтересованность в них. Всем троим казалось, что мистер По и закон несправедливо отняли у них возможность счастливой жизни с судьей Штраус и послали навстречу неизвестности — к новой жизни с неизвестным родственником. Им было непонятно, почему так нужно, но с несчастьями часто так: понимай, не понимай — дело не меняется.
Бодлеровские дети сидели, тесно прижавшись друг к другу, согреваясь после ночной прохлады, и долго махали, глядя в заднее стекло. Машина ехала все дальше, скоро судья Штраус превратилась в пятнышко, и детям стало казаться, что они движутся в превратном направлении, то есть «совершенно, совершенно ошибочном и огорчительном».
Моему любезному издателю
Пишу вам из лондонского отделения Герпетологического общества, где пытаюсь разузнать, что случилось с коллекцией пресмыкающихся доктора Монтгомери Монтгомери после трагических событий, которые произошли в то время, когда бодлеровские сироты находились на его попечении.
В следующий вторник в одиннадцать вечера мой коллега оставит небольшую водонепроницаемую коробку в телефонной будке отеля «Электра». Будьте добры, заберите ее до полуночи, чтобы она не попала в чужие руки. В коробке вы найдете мое описание тех ужасных событий под названием «Змеиный Зал», а также план Паршивой Тропы, копию фильма «Зомби в снегу» и рецепт кокосового торта с кремом доктора Монтгомери. Мне удалось также раздобыть одну из немногих фотографий доктора Аукафонта, чтобы помочь мистеру Хелквисту в иллюстрировании книжки.
Помните, вы моя последняя надежда на то, чтобы о бодлеровских сиротах было наконец рассказано широкой публике.
Со всем подобающим почтением
Примечания
1
Выражение означает букв. «на месте родителей» (loco — место). Но в английском «loco» еще и сокращение от «locomotive». Клаус ошибся.
