займов.
Многое будет зависеть от момента возникновения конфликта с СССР. Но даже если его не будет, а ситуация разрешится мирным путем в удовлетворяющем Японию варианте, то правительство УНР не будет терять надежды на поддержку с японской стороны независимости Украины. Факт отделения Украины от России может стимулировать национальные движения на Кавказе и в Туркестане, создав тем самым новую политическую ситуацию на Востоке Европы, и облегчит Японии ее миссию в Азии[2].
Представитель УНР установил в Стамбуле контакт и с немецкой разведкой, естественно, подчеркнув ведущую роль в эмиграции представляемой им группировки. Это тоже интересный с исторической точки зрения материал. Составленный по предложению немцев документ был получен ИНО в начале 1935 года. Вот его основные позиции.
Политическое руководство УНР было вынуждено покинуть Украину вместе с национальной армией, став, таким образом, правительством в изгнании. После убийства главы Директории Петлюры его возглавил Левицкий, а после него Прокопович. Кабинет пребывает в Париже, имея постпредства в Варшаве и Стамбуле. УНР придерживается антирусской идеологии, ориентируясь на помощь западных держав даже ценой территориальных уступок. Украинцы, заверял немцев Мурский, придают большое значение созданию объединенного фронта, что находит свое выражение в их участии в двух известных организациях: обществе «Прометей» и Комитете дружбы Украины, Туркестана и Кавказа. Ошибка группировки и лично гетмана Скоропадского, опиравшегося, кстати говоря, на германскую поддержку, заключалась в том, что он стал привлекать в свою организацию русских и евреев в ущерб истинным патриотам. Он не сумел создать национальной армии, распустил «синие » и «серые » дивизионы, составленные из военнопленных, находившихся в Австрии и Германии, разрешил привлекать на военную службу русских добровольцев.
В эмиграции, как и в самой Украине, идея монархической формы правления, да еще с дискредитировавшим себя Скоропадским во главе, равно как его проект автономии Украины в федеративной России, не пользуется сколько-нибудь широкими симпатиями.
Известно, что в 1934 году Скоропадский по приглашению бывшего царского посланника в Англии Саблина посетил Лондон. Поездка эта состоялась тотчас же после оживленной полемики между Милюковым, Деникиным и Саблиным относительно позиции русских антибольшевистских кругов в отношении опасности национального сепаратизма. Саблин настаивал с целью противодействовать этой тенденции, чтобы русские политики вошли в контакт с украинскими национальными группами, которые приемлют принцип автономизации. Скоропадский со всей очевидностью рассматривался сторонником этого течения, поэтому и был приглашен на совет. В этом смысле его и УНР позиции никоим образом не согласуются.
Все заметнее становится организация украинских националистов (ОУН), ориентировавшаяся вначале преимущественно на Галицию. За последние годы она претерпела эволюцию в сторону расширения, а конечной целью заявила провозглашение независимости Украины с использованием для этого самых жестких методов. Она располагает сетью подпольных ячеек не только в Галиции, но и в других украинских областях и пользуется финансовой поддержкой украинской эмиграции в Америке и Канаде.
Вывод из всего сказанного — есть только две группы, которые могут рассматриваться как подлинно украинские: УНР и ОУН. Новые надежды на возможность силовой акции против России, говорилось в документе, пробудили у всех националов понимание необходимости сплочения в борьбе за идеалы самостийности .
Меморандум немцы встретили с одобрением, и сотрудничество с украинскими радикальными движениями стало принимать все более прагматичные формы.
К этому периоду времени относится не известная до сего времени попытка германской разведки организовать руками украинских сепаратистов покушение на Сталина. Как следует из архивных документов, Службе безопасности ОУН удалось завербовать одного из руководящих работников Компартии Западной Украины, действовавшей на территории, которая вплоть до начала Второй мировой войны входила в состав Польши. Этот человек должен был по линии партии поехать в Москву в качестве приглашенного на VII конгресс Коминтерна. Как только об этом стало известно, с ним встретился личный представитель руководителя ОУН Коновальца Поливчак.
Встреча состоялась 18 июля 1935 года в Праге в одном из кафе на набережной Влтавы. Рассуждения уполномоченного лица свелись к тому, что начало военных действий Германии против СССР не за горами, война откроет прекрасные перспективы перед украинским национальным движением и в конечном счете приведет к расчленению Союза и провозглашению самостийной Украины. А патриоты должны всеми доступными им средствами содействовать решению этой задачи. Сейчас, продолжал Поливчак, чрезвычайно важно осуществить акцию, призванную посеять смуту и неуверенность в Советском Союзе. Верный путь для этого — совершение терактов в отношении ведущих деятелей ВКП(б), и прежде всего Сталина.
Обращаясь к собеседнику, Поливчак сказал, что имеет поручение шефа предложить ему осуществить такую акцию исторического звучания, воспользовавшись присутствием в зале заседания конгресса Коминтерна. Естественно, что будущий исполнитель, несмотря на заверения, что, мол, верные люди помогут улизнуть с места происшествия, сразу же понял, что ему отводят роль смертника, и попытался уклониться от почетного поручения. Тогда ему популярно объяснили, что лучше умереть героем, чем в безвестности. Колесо приготовлений завертелось, а на сцене появились истинные хозяева .
За неделю до выезда была устроена встреча с одним из чинов гестапо герром Шульцем, который с таким же успехом мог назваться Мюллером или Брауном — фамилия явно была вымышленной. Тот в довольно высокопарных выражениях говорил о дружеских чувствах германского народа к украинскому, подчеркнув, что история возложила на Германию миссию по освобождению Украины. Очевидно, немцы поверили информации своих друзей из ОУН, что человек готов к самопожертвованию и берется за дело. Шульц сказал, что в Берлине им предстоит встреча с руководящим деятелем НСДАП Розенбергом.
Шульц встретил коллегу на Ангальтском вокзале, и они вместе проследовали в гастштетте «Фатерлянд» на Потсдамерплатц, минут через двадцать в кабинет на втором этаже пожаловал Розенберг. Нацист сказал гостю, что в курсе его бесед с германским представителем, и добавил, что хотел лично увидеться с другом, который взялся за миссию исключительной значимости.
Сценарий был таков, что покушающийся должен сделать несколько выстрелов, как только Сталин и Димитров появятся в президиуме, и, воспользовавшись замешательством и паникой, скрыться.
Коминтерновского гостя поместили в гостинице «Люкс», его посетил связник, который должен был вручить ему пистолет. Договорились сделать это в день первого заседания.
Даже непрофессионалу было ясно, что, находясь не так уж близко к президиуму, рассчитывать на прицельные выстрелы не приходилось. Заказчикам нужна была громкая политическая акция, способная в какой-то мере дезорганизовать работу конгресса, оживить оппозиционные группировки в коммунистическом движении.
Концовка получилась вполне тривиальная — исполнитель отказался сделать задуманное. Из гостиницы, где должны были встретиться соучастники, он ушел задолго до обусловленного времени, объяснив позже раздосадованному соотечественнику, что почувствовал себя плохо и вынужден был прибегнуть к врачебной помощи. Ему, конечно, не поверили, но дело, как говорится, житейское.. .
ПОЛЬСКИЙ СЛЕД
В начале мая 1937 года из НКВД Сталину, Молотову и Ворошилову была направлена информация о том, что представитель польской разведки вел переговоры с турецкими властями о доставке в район турецко-советской границы значительного количества стрелкового вооружения. Турки формального разрешения на проведение такой операции не дали, однако поляки тем не менее намерены приступить к реализации своего плана, рассчитывая, что в Анкаре закроют глаза на это предприятие. Речь шла о транспортировке в один из промежуточных пунктов на Черноморском побережье Турции десяти тысяч винтовок. Для этого предполагалось использовать регулярные рейсы грузопассажирского судна «Полония», курсировавшего на линии Констанца — Александрия со стоянкой в Стамбуле. Затем имелось в виду на небольших моторно-парусных судах каботажного плавания доставить груз по назначению.
А предназначалось оружие, по замыслу польского Генштаба, для партизанских формирований, которые, как полагали, неизбежно возникнут на Кавказе после начала военных действий Германии против СССР, что считалось делом недалекого будущего. Свою роль должна была сыграть и радикальная кавказская эмиграция, с которой поляки интенсивно работали, во всяком случае, в Варшаве на это очень рассчитывали.
