совместимых, и не более того.
Первый сценарий — жесткий. Мы в одностороннем порядке берем под свою опеку народы и заселенные ими территории, вводя их в состав своего государства. А как иначе мы их защитим? Тогда нас называют разными нехорошими словами. А возможно, и подвергают каким-то санкциям. Например — о, ужас! — проблематизируют наше место в так называемой «восьмерке». Или — о, ужас, ужас! — наше место в Европе.
Это предлагаемый мною сценарий? Помилуйте! Я о своем подходе (восстановление СССР и прочее) говорил уже не сотни, а тысячи раз. Подход, который я только что описал, предлагается не мной, но многими. Применив этот («жесткий») подход, мы должны сказать, что нам… как бы это пополиткорректнее выразиться?.. вот оно! что нам дела нет до этого самого «мирового сообщества», являющегося: специфическим альянсом «воров в законе» и опущенных этими ворами «малых сих». И что мы готовы испить горькую чашу последствий своего поведения, порожденного таким качеством «мирового сообщества». Горькую — или смертельную? Не резкость нашего поведения породит превращение горького в смертельное. Хотя, конечно же, мы не должны вести себя по принципу «гуляй, Вася!». Горькое в смертельное может превратить только наша слабость. Это называется «не искушай других собственной слабостью»!
Второй сценарий — «мягкий». Но тоже совместимый с жизнью страны. Мы не признаем Южную Осетию и Абхазию, опасаясь избыточных издержек, связанных с подобным признанием. Но мы рассматриваем эти непризнанные государства как высоко приоритетную зону своих интересов на Кавказе. Своих — и только своих. Мы не пускаем туда ни США («злого следователя»), ни ЕС («доброго следователя»), ни ислам, ни Китай. Мы твердой ногой становимся на оставшуюся пророссийской кавказскую землю. И мы делаем все для того, чтобы эта земля становилась все более и более пророссийской. Если надо, то мы — не помыкая властями этих непризнанных государств, а бесконечно уважая их — создаем совместно с ними один социальный и политический климат, если надо — другой. Мы всегда действуем в интересах народов этих государств, мы вкладываемся в обеспечение этих интересов не только в критических ситуациях. Мы это делаем постоянно. Если надо, мы так восстановим Цхинвал, что Тбилиси будет завидовать. Только так!
С «мировым сообществом» мы при этом сюсюкаем, поелику возможно. И пытаемся войти в его действительный воровской синклит, то бишь в НАТО. Подчеркиваю, что это тоже приемлемая государственная стратегия. Подчеркиваю также — что не моя. Я говорю не о своем любимом, а о совместимом с жизнью страны… Не такой, какой я ее во сне вижу, а такой, какова она есть. Не будет ее, нам та, другая, и во сне перестанет сниться.
«Жесткий» сценарий… «Мягкий»… Оба они не совместимы с шестым пунктом соглашения в редакции Саакашвили. А поскольку других сценариев жизни нет, то «подарок от Саркози» совместим только с нашей смертью. И чем скорее мы это в полной мере признаем — тем лучше. Такое признание — не дань имперским амбициям. Оно проистекает из очевиднейшего и простейшего рацио.
Государственники! Кем бы вы ни были по своей идеологии, как бы ни любили Запад, как бы ни хотели «антисовковых» постсоветских благоустройств — очнитесь!
Президент Франции Никеля Саркози привез в Москву антигосударственный яд, а не примирительный документ. Поправки Саакашвили превратили привезенное в яд кураре.
Это не подкоп под линию Кремля, это сигнал тревоги. Имея антагонистом Кремля мерзавца Саакашвили и опекающую его безжалостную «братву», нельзя не поддержать Кремль… Это называется поддержка по принципу «от противного»… Ну так вот… Впервые за много лет Кремль можно поддерживать не только по этому принципу. Впервые можно по-настоящему гордиться тем, как повела себя Россия и власть на первой острой фазе конфликта.
СМИ в целом, телевидение, в первую очередь, сработали надежно и качественно. Не было ни одной пакости из тех, что сопровождали первую чеченскую кампанию. Не было «кукиша в кармане». И «отработки» директив начальства тоже не было. Налицо была консолидированная внутренняя прогосударственная позиция всего так называемого «среднего» (и решающего) звена. А это беспрецедентно.
Армия вела себя героически. Но героически она вела себя и в других острейших кризисных ситуациях. Тут же она проявила еще и что-то давно забытое. То, чего от нее перестали ждать. Быстроту реакции. Совсем иную боеготовность — и системную эффективность.
МЧС и другие структуры, призванные быстро реагировать в чрезвычайных ситуациях, угрожающих нашей безопасности, оказались адекватны и состоятельны.
Политики не колебались, не шарахались из стороны в сторону. Дмитрий Медведев, имевший богатый административный опыт и нулевой политический, проявил себя как жесткий и эффективный политик. Владимир Путин, за восемь лет приобретя вкус к развернутым политическим формулировкам, давал их сочно, по делу и от души.
МИД вел себя умно, гибко и наступательно. Региональные политики были на высоте. Народы Северного Кавказа проявили поразительную солидарность.
Достоинство оказавшегося жертвой геноцида осетинского народа поражает и восхищает, равно как и его мужество.
Сострадательность, проявленная гражданами России… Надежность и «аккуратность» абхазов… Отсутствие каких-либо эксцессов на межнациональной почве… Все это вызывало гордость за страну, уважение к политикам, управленцам, воинам, а значит, и всей выстроенной Системе.
Системе… наконец-то, мы подошли к самому главному.
В чем обязанность аналитика? Зарегистрировать явление. Описать его. Раскрыть его сущность. И, исходя из этого раскрытия, дать прогноз.
Регистрируем: пожары, залпы, беженцы, трупы.
Всматриваемся в детали: сводки, международные СМИ, игровые ходы и так далее…
Проводим первоначальные параллели… Уж очень это все напоминает сводки двадцатилетней давности (сумгаитские, ферганские и другие). И что? Считать, что проведенная параллель раскрывает сущность явления? Это совершенно недопустимо! Страна, власть, мир — все страшно изменилось. Стоп! Как изменилось? В какую сторону?
Легче всего воскликнуть: «Все полетело в тартарары!» И порассуждать по этому поводу. Но именно потому, что это легче всего, увлекаться подобным не должно. Особенно, когда случилась реальная большая беда. Но что тогда сказать? Что все возрождается, воскресает, аки Феникс из пепла?..
Что именно надо сказать, я понял, наткнувшись на это самое слово «система».
Да, сложилась новая Система. Она, во-первых, сложилась. Она, во-вторых, новая. И она, в-третьих, Система. Как и любая Система, она рассчитана на определенные нагрузки. Как и любая Система, она что-то может, а чего-то нет. Архитектор Системы — Путин. Он ее не сооружал по какому-то генеральному плану. Он делал конкретные дела, наводил элементарный порядок. А она складывалась. Сложилась. Блестяще отреагировала на первой острой фазе конфликта. И — стала пробуксовывать на второй. С глубоким благожелательным интересом и без тени злорадства всмотримся в то, что уже на первой фазе предвещало подобную пробуксовку.
Могло ли быть сказано следующее: «В ночь на восьмое августа 2008 года без объявления войны на нас напали… враг будет разбит, победа будет за нами»? Этого не могло быть сказано. Могли ли мы — ставлю вопрос ребром — объявить войну Грузии? Не могли. А почему не могли? У нас не было оснований? Саакашвили осуществил акт агрессии. Он целенаправленно уничтожал наших солдат, совершал другие вопиющие военные преступления. В том числе и по отношению к нашим гражданам.
Но если бы он только истребил наших солдат, наших воинов, то этого бы не было достаточно для объявления войны? По всем мировым нормам этого совершенно достаточно. В телевизионном кадре значилось: «Война в Осетии». Война? Миротворческая операция? Принуждение к миру? Если бы это была война, то мы бы, разгромив Саакашвили, добились очень быстрой безоговорочной капитуляции. И на безусловных основаниях определяли бы устройство жизни на территории, где не по нашей вине началась война. На территории разгромленного нами государства-агрессора.
Саддам Хусейн не напал на США. Он не осуществил кровавого погрома американских граждан. Но — американцы создают новый «Большой Ближний Восток», как они его называют. А мы не можем, разгромив реального агрессора, создать новую структуру безопасности в регионе? А почему, собственно? Потому, что ничего подобного созданная Система осуществить не может. И побуждать ее к этому — значит заниматься провокацией. Так я и не побуждаю, я анализирую ее рамки. Это мой аналитический долг. Система —
