И не случайно в некоторых сочинениях утверждается, что поскольку телом мира является Запад, душой мира — Россия, а духом — Восток, то Россия должна подчиниться Востоку. Речь идет как об исламском Востоке, так и о Востоке другом.
Сочинения, о которых я говорю, не абстрактны. Они насквозь политизированы. Суть в них, конечно, закамуфлирована. И Запад, и Россия вместе составляют Клиос, христианский мир, мир истории, а значит, и развития. Россия действительно представляла собой место, где развитие любили не меньше, чем на Западе, но понимали его иначе, чем на Западе. Или, как минимум, не вполне так, как на Западе. В этом смысле Россия была альтернативным Западом (ну, хотя бы как альтернативная — православная — часть общей христианской цивилизации). Запад это свое «альтер эго» ненавидел больше, чем Восток. Так бывает между близкими родственниками. Но это ничего не меняло в существе отношений и в разделении ролей.
Желание остановить развитие, причем не в отдельных частях земного шара, а в целом, острием направлено на Россию. Ведь западный проект «Модерн» не только подрывается многочисленными контрмодернистскими противниками, но и «остывает» — по ряду объективных причин. И если Россия в очередной раз не станет местом альтернатив, местом выработки других — преемственных, но более горячих — проектов развития, развитие (чуть раньше или чуть позже) исчерпает свою собственно модернистскую энергетику.
Россия сегодня может осуществлять Модерн лишь с оглядкой на неизбежное остывание оного завтра. Вряд ли ей удастся разогреть этот самый Модерн… Хотя кто знает?..
Но метафизических врагов развития беспокоит не примыкание России к западному проекту «Модерн», а возможность именно здесь какого-то нового слова, создающего новый — горячий — проект «Развитие» подобно тому, как это уже было в советский период. Этого не могут забыть! Этого не могут простить! Этого боятся, вопреки беспрецедентности российского оскудения. И для того, чтобы этому воспрепятствовать — именно для этого, — нужна и дебольшевизация, и предельная компрометация развития на всех уровнях, включая метафизический.
«Перестройка–2» и борьба с развитием как таковым на метафизическом уровне — это не параллельные заготовки. ЭТО ОДНА НОВАЯ ЗАГОТОВКА. И ее конечная задача — обеспечение полного небытия России (о чем, конечно, могут не догадываться многие энтузиасты-контрмодернисты от православия). Тут просматриваются отнюдь не только геополитические или геоэкономические цели. Тут просматриваются и цели метафизические: «Ах, Душа мира? Не будет Души — не будет развития. Не будет развития — будет регресс. Будет регресс — не будет мира. Повернем колесо истории вспять! Раскуем Кроноса!»
Нынешняя российская ситуация не благоприятствует серьезному отношению к словам и глубокому пониманию их подлинного значения. Играющие по поверхностному закону пиара противники обмениваются хлесткими словечками, как фехтовальными ударами. Еще недавно на этом поприще вне конкуренции было словечко «фашизм». Теперь — заметьте — оно ушло в тень. И это не случайно. Потому что одновременно из тени вылезли другие словечки. «Гностики»… «манихеи»… «Ты гностик». — «Сам ты гностик!» — «Ты манихей». — «Сам ты манихей!» — так ведется дискуссия.
Поверхностная политическая задача борьбы с революционными настроениями (безграмотно названная «противодействием ремиссии революционных настроений») сопрягается с гораздо более серьезными — масштабными и глубинными — задачами (борьба с развитием, борьба с историей и так далее). Но и пресловутое «противодействие ремиссии» нельзя с порога отбрасывать.
Ведь любая серьезная теория развития (если это не суррогат под названием «устойчивое развитие») начинает иначе работать с этими самыми революционными настроениями. Она начинает — так ли, по- другому ли — использовать социальную энергетику для крупных трансформаций, без которых развитие невозможно. А то, что без таких трансформаций не обойдешься, как мне кажется, очевидно. Дебольшевизаторы очень любят ставить знак равенства между такими трансформациями и репрессиями! Они доиграются, отпугивая от трансформаций этим, как им кажется, беспроигрышным образом. Раньше или позже скажут: «Ах, не может быть трансформаций без репрессий? Но и жизни без трансформаций быть не может! Даешь репрессии!»
Я лично так никогда не скажу. Но это не значит, что не скажут другие. А главное — нельзя торговать страхом, трусливо прятать голову под крыло и считать, что все образуется. Не образуется! Бояться правды в нынешней ситуации означает нарваться на самые негативные и бессмысленно-кровавые сценарии развития событий. Так, значит, надо сказать правду. Хотя, конечно, говорить ее нелегко.
В 1990 году я и группа моих товарищей выпустили книгу «Постперестройка». Она размещена на интернет-сайте моей организации, и каждый может с ней ознакомиться. Если свести все содержание книги к одной стратегической (и прогнозно-аналитической) констатации, то получится следующее: «На обломках коммунизма при нынешнем развитии процессов сформируется только КРИМИНАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ как общественно-политическая формация и система».
Прошло 18 лет. На протяжении первых лет после написания этой книги все просто рушилось. И у тех, кто не входил в узкую профессиональную страту, не было вообще никакого представления о том, что именно формируется. Казалось, что вообще ничего не формируется, клубится хаос. Хотелось, чтобы он перестал клубиться. Во второй половине 90-х стало понятно, что нечто формируется и что это нечто — именно КРИМИНАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ. Начались крики по поводу того, что этого нельзя допустить.
А что значит — нельзя допустить? Казалось бы, следовало подумать о достаточно радикальной смене всего порядка вещей. О смене макросоциальных тенденций, приводящих к формированию этого самого криминального капитализма. Но, как только речь начинала идти об изменении тенденций, раздавался оглушительный визг: «Не смейте! Снова «Красный проект»? Вы зальете Россию кровью! Вы преградите ей путь к благосостоянию! Вы запустите мясорубку!»
Между там было ясно, что мясорубка-то уже запущена самими тенденциями. А также теми, кто их создал и их поддерживает.
Не желая (и не умея) переламывать тенденции, политический класс занялся тем, что это (мягко говоря, крайне упрощенное) классовое сознание воспринимало как свое ноу-хау и «супер-пупер». Он занялся не сменой макротенденций, а сменой лидерства. Так пришел Путин. И, придя, решил ряд серьезных тактических задач, как-то: централизация власти, отпор сепаратистам в Чечне, смена политического языка и так далее.
Уже решение этих задач кое-кого сильно встревожило. Но не более. Потому что макротенденции не были переломлены. А значит, специфическое социальное тело под названием КРИМИНАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ, распухая, продолжало наливаться силой, отвечающей его субстанциональному качеству. Эта сила соглашалась подчиниться власти лишь постольку и до тех пор, поскольку и пока власть не задевала ее ключевые интересы.
«Единая Россия» готова была голосовать за любые решения Кремля. Но… Когда Кремлю показалось политически и электорально полезным провести закон о ликвидации казино и игорных автоматов — вроде бы покорная его воле сила встала на дыбы. И закон был блестяще провален. Точнее, принят… в форме, обеспечивающей суперконцентрацию игорного бизнеса в так называемых игорных зонах. При определенной способности к обобщениям это могло бы встревожить донельзя. Но текучка… Но сиюминутные политические проблемы… Короче, это осталось абсолютно неосмысленным.
А пухнущему социальному телу — то бишь криминальному капитализму — только это и надо. Тело продолжало расти. Блестяще справляясь с некоторыми частностями, власть ничего не могла противопоставить такому росту. Ведь не разговоры о борьбе с коррупцией надо ему противопоставлять, если речь идет о подлинном, а не о риторическом противопоставлении.
Противники моего диагноза скажут, что я мажу всех одной криминальной краской. Почему это всех? И почему наличие некриминальных людей на всех этажах власти должно быть доказательством неправильности такого диагноза? Если у вашего пациента опухоль, а вы в процессе исследования натыкаетесь на здоровые клетки, то значит ли это, что пациент здоров?
КРИМИНАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ, разрастаясь, не может не захватывать различные социальные периферии. Не может в обществе, где долго существует КРИМИНАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ, не возникнуть криминальной милиции, криминальной медицины, криминального образования и так далее.
КРИМИНАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ, предоставленный самому себе, не может не двигаться по регрессивной траектории. Он будет постепенно превращаться в криминальный же феодализм и так далее.
