сущностной почвы. О тех прорывах в будущее, которыми Россия славилась, в этом случае речи не может быть тем более.
Вернадского нет и не может быть. Какая ноосфера? «Знай свой шесток»!
Софиологии тоже не может быть.
Н.Федоров — видимо, хилиасто-гностик?
Серебряный век — радение хилиастической секты.
Советский период — ублюдок, зачатый от хилиасто-гностики.
Ну, и наконец, развитие несовместимо с благом христианства.
О'кей. Зачистили всю поляну. Срезали все, что может формировать высшую тонкую структуру любого проекта развития. А теперь давайте развиваться — дружно и с песней. Что? Не получается? Давайте звезды снимать или трупы выволакивать. Это занятие более простое и знакомое.
А в это время ведущие интеллектуальные центры мира будут разрабатывать совершенно новые формы диалога науки и религии. Это уже не Эйнштейн, не Уиллер, не Пригожин. Все продвигается дальше с каждым годом. А тут под крики об освобожденной наконец духовности — такое опрощение… такое опрощение…
Почему по этому поводу молчат те, кто интегрирован в конкретный духовный массив? Что, в православной части методологического сообщества есть только А.Лоргус? Там есть люди с совершенно другим авторитетом… Им это все нравится? Им некогда? Что случилось? А философы? Аверинцев умер, но другие православные мыслители и эрудиты живы. Они, повторяю, интегрированы… Ну, как еще помягче сказать? Почему они молчат? Они позиционируют себя в пределах описанной мною странной духовной поляны? Им безразлично, будет ли в России развитие? Они не понимают, что в рамках этой поляны развития не будет и что она создана для того, чтобы его не было? Им не ясно, что если не будет развития, то будет другое — взятие Россией на себя ускоренных гностических обязательств по «самовалентинизации» и «самомаркионизации»?
Впрочем, каждый в подобного рода ситуациях делает свой выбор. И не мое дело осуждать чужой. Мне надо делать свой. И я его делаю, предлагая читателю и политическую теорию развития, и аналитику, позволяющую прочитать некий антагонистический развитию метатекст. Я не создаю этот метатекст из обрывков превратно трактуемых чужих высказываний. Есть аутентичный и очень авторитетный интеллектуально-политический «полуфольклор». Не я, повторяю, его соорудил. Не я превращаю его во влиятельную субкультуру. Свое отношение к этому фольклору я, по-моему, сформулировал с полной определенностью. Как у всякого фольклора, у этой интеллектуалистики есть коллективный автор, или, как это сейчас принято говорить, «сетевой субъект». Но я совершенно не собираюсь его верифицировать. Ну, не люблю я такой род деятельности — и все тут. Кроме того, это ведь фольклор! Ничего нет хуже, чем после размытого указания «как говорилось в частных беседах», начать конкретизировать — когда говорилось, кем, в какой связи, при каких особых обстоятельствах… Ну, говорилось и говорилось… В самом деле говорилось при очень серьезных обстоятельствах — и что? Я не с людьми воюю. Я идеи анализирую.
Я мог бы воспользоваться тем, что этот фольклор на сегодняшний день уже лишь с оговоркой может быть причислен только к разговорному жанру. Я ведь не зря назвал его полуфольклором. Нетрудно предоставить опубликованную половину на суд читателя. Но это дрожжи, на которых текст моего исследования (и без того объемный) распухнет до невообразимых объемов. А поскольку опубликованные сегменты связует именно фольклорная нить, то издержки окажутся существенно больше приобретений. Нет уж, давайте я ограничусь перечислением основных утверждений, сплав из которых порождает рассматриваемую мною авторитетную полуфольклорную субкультуру. Этих утверждений — десять.
Утверждение № 1. Сталин — это суперМонк, а не термидорианец. Он восхитительный предатель омерзительного «красного дела».
Утверждение № 2. «Красное дело» омерзительно именно своей хилиастичностью.
Утверждение № 3. Хилиастичность — это иудейская зараза! Вся хилиастичность целиком! Хоть Иоахим Флорский, хоть Томас Мюнцер.
Утверждение № 4. Сталин подавил красную хилиастичность, исходя из своих глубинно метафизических предпочтений, имеющих оккультно-антисемитский характер.
Утверждение № 5. Глубинно метафизические предпочтения Сталина имеют самое прямое отношение к метафизике Булгакова, то есть к гностицизму. Сталин — верный ученик Булгакова. Передовое учение, вдохновляющее замечательного белого Сталина, предавшего ужасное красное хилиастическое начинание, это «маркионизм-валентинизм».
Утверждение № 6. Страсти по истории вообще, а не только страсти хилиастические — это иудейская зараза. Историческая страсть — ужасный побочный продукт кошмарного иудейского мессианства.
Утверждение № 7. Убийство царской семьи — это происки красного зловещего хилиастическо-мессианского «зверя». Это убийство — не обычный для революции эксцесс, а беспрецедентное оккультное кощунство.
Утверждение № 8. Развитие — это порождение исторической страсти, виновной и в мессианстве, и в хилиазме и являющейся той же иудейской скверной, что и все ее порождения. Развитие — это зло. Развитие — это грех.
Утверждение № 9. Бороться с иудейской заразой под названием «страсти по истории» нужно опираясь на передовую теорию Платона — Плотина. И Плотина, конечно, в первую очередь.
Утверждение № 10 (противоречащее всему вышесказанному и обязательное для рассматриваемой субкультуры). Гностики и хилиасты — это одна шайка-лейка.
Необходимость странного, или точнее сказать совсем уж дикого, десятого утверждения вытекает из сути замысла. Которая, как я уже показал, не в том, чтобы скомпрометировать какой-то там хилиазм. А в том, чтобы расправиться, причем «как повар с картошкой», с исторической страстью, жаждой неведомых ранее путей и невиданных открытий. При большом желании эту страсть можно назвать уделом кочевников, пастухов, ищущих новые пастбища. Или — атлантистов, проклятых «народов моря». Можно сказать об аграрном, спокойном, уютно-домашнем русском нутре, на которое навели порчу злые силы.
У, сколько окажется этих злых сил! Это и варяги, беспутные морские бродяги, одержимые скитальческим духом, и иранские мятущиеся всадники — скифы, и кочевники, заворачивающие в аграрный наш палисадничек из Великой Степи, и хазары. Все можно сказать «от ума великого». Зная, что сказанное — ложь. Что странствие изначально заложено в народную душу. Что не только Афанасий Никитин и Семен Дежнев тому свидетели, но и бесконечные духовные странствия, погнавшие в итоге в путь и великого Льва Толстого. Ведь как старался-то… Как аграрничал, какую схиму каратаевскую, схиму опрощения в миру на себя накладывал. А потом — посох и…
Можно лгать, лгать и лгать… Но задача в том, чтобы лгать на определенный манер, а не абы как. Ну, скажешь ты, что Мани — еврей. Тебя спросят: «И Зороастр?» Скажешь, что викинги на самом деле тоже евреи, а между скифами и хазарами никакой разницы нет… Как-то уж слишком по-фоменковски все это будет звучать. И потому борьба с исторической страстью должна вестись под маской другой, более понятной борьбы. Какой же?
Кто в этой борьбе хорошие и кто плохие «парни»?
Плохие парни — это все недовольные. Все беспокойные, мятущиеся. То есть смутьяны. Хилиасты недовольны тем, что нет обещанного Тысячелетнего царства (рая на земле)? Раз недовольные, то «плохие парни». Гностики недовольны «вампиризмом Формы» и происками ее Творца-Демиурга? Тоже плохие парни, потому что недовольные.
Хорошие же парни — это те, кто всем доволен. Что ему ни предложи — он доволен. И в концлагере он будет доволен. И на барщине — хоть по двадцать часов его заставляй вкалывать. И сколько ему ни плати — он будет доволен. Изнасилуют жену его или дочь… Он вздохнет, всплакнет и снова заулыбается. Он, даже ежели его не кормить, все равно доволен будет. В помойке пороется… Или картошкой с огорода прокормится. А уж если ему на прилавок положить китайские трусы и полустухшую колбасу в цветастой обертке, то он так возрадуется, что Ельцина и на восьмой срок выберет, из уважения ко всяческому начальству.
