хорошо видны на неровно отесанной поверхности. Призрак подошел к стене и, коснувшись одной из рун, застыл неподвижно. Милка молча ждала продолжения, но фантом стоял, не шевелясь. Девушка подошла поближе и с опаской положила ладонь туда, где лежала рука призрака.
Необузданная стихия, до поры до времени дремавшая в крови, обжигающей волной пронеслась снизу вверх, неконтролируемым хаосом вырвалась наружу. В глазах на мгновение потемнело — монолит стены дрогнул и оплыл карамельной массой, скрывая странные письмена. Милка инстинктивно отдернула руки, потом покосилась на безмолвную фигуру в дурацкой шляпе, подпиравшую по-прежнему устойчивую стену с рунными знаками.
'Совсем крыша поехала, — подумала она, — а, может, я сплю? Тогда удивляться нечему, от меня ничего не зависит. И глюки вполне объяснимы. Делай, что должно и будь, что будет — кажется, так говорят. Я спокойна, стена неподвижна, фантом реален и буквы чародейные. Коснись их сто раз и будет тебе счастье. Когда проснешься… Если проснешься…'
Милка мысленно забалтывала себя, боясь, что ещё одна жаркая волна разнесет здесь все, и её, Милку, в том числе, на атомы. За себя было страшнее всего.
Глубоко вздохнув, как камикадзе, идущий на таран, она решительно прижала свои ладони к мерцающим очертаниям руки фантома. Пришлось слегка приподнять середину куполом, словно держишь большое яблоко, потому что её пятерня никак не вписывалась в контур — призрачная конечность оказалась четырехпалой и Милкины мизинцы упрямо торчали в стороны.
Холод камня сменилось приятным покалыванием. Тусклая буква вспыхнула ярче остальных. Фантом, полуобернувшись к Милке, улыбнулся, подбадривая её, и передвинул свою руку на другое место. Девушка в точности повторила его движение.
Так и играли в ладошки, поочередно зажигая одни руны и гася другие. Такое ощущение, словно набирали текст на виртуальной клавиатуре. Вот только что это за слова и кто их будет читать, непонятно. Но, видно, обращение все-таки дошло до властителей этого мира, потому что за стеной громко щелкнуло, она с зубодробительным громыханием сдвинулась, открывая темный зев тоннеля.
Милка, завороженная действием, не заметила, как исчез фантом, только крепче сжала кулак с горячим гранатовым камешком и нырнула из одной темноты в другую. И что-то ей подсказывало, что на этот раз направление указано правильно. Перед глазами предстала манящая виртуальная табличка со стрелкой под надписью 'Выход'.
* * * * *
— Всё, хватит, — мои руки зависли в воздухе, удерживаемые Макинтошем, — а то ты тут такого насочиняешь, что Милка вовек не выберется. Подожди.
— Что ты раскомандовался, — возмутилась я. Терпеть не могу, когда мне мешают, тем более что я вошла в раж, и остановить полет разбушевавшейся фантазии было затруднительно даже для меня. Потом, конечно, со свежей головой я перечитаю свой опус, уберу все лишнее, подчищу огрехи, сделав произведение более реалистичным, но сейчас…
— Ты сделала ВСЕ, что могла, — ОЧЕНЬ убедительно сказал Макинтош, силой поднимая меня из кресла, — теперь отдохни, светает уже.
Мои глаза сами собой стали слипаться, я коротко всхрапнула, засыпая на ходу, потому что решила все-таки ВЫПИТЬ, наконец, кофе…
… Я стояла на краю темного бездонного провала и мучительно размышляла, какой изверг поместил туда несчастных соловьев, отчаянные трели которых возвещали конец света, который все никак не наступал. Натягивая на голову одеяло, я запоздало сообразила, что охрипшие трели издает мой дверной звонок, терзаемый упорным визитером. 'Что, некому дверь открыть? А ведь и, правда, некому. — Сквозь сон я слышала, как носились по комнатам сын и муж, поочередно вопя, что проспали и жутко опаздывают, как тщетно пытались разбудить мать семейства, для того, чтобы та приготовила им завтрак, и после нескольких бесплодных попыток отчалили оба, оставив меня в блаженном одиночестве. — Тогда не буду открывать, нет никого дома!'.
Но гость был настойчив, а звонок уже хрипел в агонии. Я встала и на ощупь поплелась в прихожую, не открывая глаз, заплетающимся языком спросила: — 'Кто?'. Услышав отзыв, я моментально проснулась и, распахнув дверь настежь, втащила в квартиру Милку.
Изрядно похудевшая подруга стояла передо мной в какой-то невообразимой одежде с леденящей душу расцветкой, с исцарапанными руками и лицом. В спутанных волосах перемешались засохшие листья, пожухлые стебельки травы и комочки грязи, словно она выползла из-под земли. Впрочем, вскоре выяснилось, что так оно и было — нырнув в тоннель, оказавшийся довольно-таки запутанным лабиринтом, она выбралась наружу в сквере недалеко от моего дома, а так как не рискнула в таком виде идти по городу, решила навестить меня, ещё ничего не зная о моей роли в её истории. Что ж, сейчас я отправлю Милку в ванну, а когда она будет есть, расскажу всё, как было.
Затолкав рыдающую подругу, которая пыталась рассказать мне о своих несчастьях, в пенную воду, я полезла удалять злополучный файл из своего компьютера, чтоб и духу его не было (терпеть не могу кавардак!) и обнаружила продолжение о Милкиных странствиях в тоннеле. Значит, подруге и рассказать будет нечего, зато я ошарашу её своей нетривиальной историей. Правда, ещё неясно, чей рассказ будет удивительнее. А пока Милка отмокает, почитаю.
* * * * *
Авенир проверил правильность начертания гексаграммы, подправил одну из линий, своевольно вильнувшую в сторону, заполнил светильники бесценным благоуханным маслом. Чудом сохранившееся от прежних времен благовоние, больше не достать, а без него ритуал пойдет насмарку.
'Повезло, просто повезло, что столь редкая птичка, как эта девушка, залетела в клетку именно во время моего правления. Мое имя останется в памяти вампиров навеки! Это ж надо — принять инициацию и умудриться сохранить душу, а тупица Делеор не придумал ничего лучше, как привести свою аватару именно в Тир-А`Ннах. Пытался взять реванш за своё изгнание? Неважно, что он хотел. Он не сообразил, что город все равно притянет её, а против Стражей девчонке не устоять, несмотря на бурлящую в ней силу', — злорадно хихикнув, Авенир принялся расставлять лампы на пересечениях линий. Была, была одна закавыка, но он-то разобрался, в чем дело. Хорошо, что всегда слушал Наставников внимательно, потому и запомнилось, как разрушить охранное заклинание ожерелья. И где только девчонка умудрилась его найти, ведь в её случае шансов почти не было, ожерелий остались единицы, впрочем, мастеров-плетельщиков не осталось совсем. 'Благодаря нам, — ухмыльнулся вампир. — Что поделать, удалась ночь, удалась, потому и радостно'.
Легко взлетев на постамент, Авенир окинул взглядом свое творение, приготовил ритуальные скарификаторы — заполнить Звезду надо не только кровью, но и болью, страданием, ужасом, сводящим с ума. 'Торопиться не будем, медленно, ещё медленнее, как можно медленнее доберемся до трепещущего сердечка, чтобы возложить его на середину Звезды и, прорвав Истребляющую Сферу, вернуть застывший Тир-А`Ннах на его изначальное место. И в полной мере рассчитаться за позорное поражение в последней войне и ссылку в безвременье…' — Руки Наместника задрожали в предвкушении грядущего триумфа.
Не доверяя никому, Авенир лично спустился на нижние уровни замка, чтобы притащить девчонку в зал. Отодвинув засов и войдя в помещение, он сначала не поверил своим глазам — камера была пуста. Невероятно, но эта дикая помесь вампира и человека исчезла из того места, откуда не выходили даже умудренные годами служения Силе чудодеи. Уж это-то Авенир знал точно — в начале своей воинской карьеры пришлось командовать дюжиной здешних стражников. Стены этого уровня были насыщены заклинаниями, уничтожающими любые проявления магии, высасывающие чары из амулетов, превращая любой оберег в бесполезную побрякушку.
'Где же девчонка? — Вампир в ярости выпустил сноп молний, ярко осветивших пустое помещение и почти мгновенно погасших. Правильно, магия здесь не действует, тогда быстро наверх и, не медля, на поиски. — Если девчонку кто-то выпустил, далеко она не ушла'.
В зале взбешенный Авенир отшвыривал лампы, попавшие под ноги, не замечая, как растекается
