— Китель до сих пор сидит как влитой, — отпарировал я.
— А штаны?
— К черту штаны, умник! Ты дозвонился до Боба Латца?
— Угу. Он сказал, что Йойо разбил машину ровно в 5:25.
— А откуда он знает?
— Лично присутствовал на месте события.
— Он видел, как Йойо врезался в фонарный столб?
— Нет, этого он не видел. Но он слышал. И через тридцать секунд был там.
— Йойо сильно ушибся?
Стэн коротко рассмеялся.
— Да этого ублюдка и бейсбольной битой не прошибешь. Он минуты через две уже очухался.
— А у Боба часы не могли остановиться?
— Он сказал, что как раз перед этим их завел. Он помешан на точном времени, наш Боб. Проверяет и сверяет свои наручные каждый час.
— Да уж знаю.
— Мы, разумеется, можем потолковать с самим Йойо, — предложил Стэн. Но какой смысл? Неужели ты воображаешь, что у этого бандюги начнется словесный понос после какой-то аварии?
— Рот на замке?
— Страшный молчун — такого ещё поискать! Боб Латц того же мнения.
Я кивнул.
— Ладно, не будем тратить время. Если потом что-нибудь на него накопаем, возьмемся за него с пристрастием.
— Годится, — согласился Стэн. — А что делать с нашим сочинителем шлягеров и его любвеобильной женушкой, обладательницей 'линкольна'? Кто займется Верном и Дороти Ходжесами, я или ты, Пит?
— Ты претендуешь?
— Чем угодно готов заняться, лишь бы сбежать из этой парилки. Я потею и теряю в весе…
— Отлично. Они твои!
— Благодарю, ты настоящий друг. А что наш цирюльник? Он же владелец гаража с трупом?
— Уорд Томпсон. Я его сам навещу.
— Ну и ладно. — Стэн встал. — Ты ещё тут побудешь?
— Нет. — ответил я, снимая телефонную трубку — в надежде, что это будет последний звонок. — Вот только объявлю Мориса Оттмана в розыск.
ГЛАВА 9
Дом 361 по Бликер-стрит представлял собой древнее двухэтажное строение из дранки, причем настолько узкое, что оно казалось сдавленным ровно вдвое по сравнению со своей первоначальной шириной подпирающими его с обеих сторон могучими соседями-небоскребами. Я даже подумал, что эта постройка стоит здесь с тех самых пор, когда городские полицейские ходили с алебардами и с деревянными колотушками и им вменялся не только охрана общественного порядка, но и уборка улиц, поимка сбежавших лошадей и выкликание каждого часа в ночное время. Отлично сохранившиеся планки фасада, вручную обтесанные до стеклянного блеска и покрытые блестящим лаком, сквозь который проглядывал древесный узор, служили явно неподобающим обрамлением для прямоугольной витрины, где одиноко скучал женский бюст темно-коричневого цвета с невзрачным лицом и в платиновом парике, с гигантскими, до плеч, серьгами из стекляруса и цирконовым ожерельем, свисающим между нагих, неправдоподобно вздернутых грудей с поддельными рубинам вместо сосков. В левой нижней части витрины небольшими золотыми буквами было начертано 'Салон красоты Турейн'.
— Я толкнул дверь и оказался в пропахшей духами прихожей, настолько крошечной, что какой-нибудь решительный легкоатлет мог бы перемахнуть от стенки до стенки одним прыжком. Я бросил взгляд на мужчину, развалившегося в одном из четырех датских кресел напротив крошечного стеклянного столика, кованой железной козетки, покрытой белой эмалью, и тумбочки, на которой стоял включенный — но безмолвный — телевизор. На столике и на тумбочке с телевизором стояли миниатюрные рыцарские доспехи — точь в точь такие же, что я видел в мастерской при гараже.
Мужчина с улыбкой поднялся и разгладил воображаемые складки на своем безупречно отглаженном голубом пиджаке. На вид ему можно было дать от сорока до пятидесяти, среднего роста, крепкого телосложения, его цветущее лицо было все сплошь испещрено синими прожилками лопнувших сосудов, под редеющими рыжеватыми волосами розовел череп, а в зрачках серо-зеленых глаз мерцали крупные желтые искорки. Он был столь же мало похож на типичного дамского парикмахера, как какой-нибудь юнец-красавчик из полиции нравов мало походит на типичного детектива.
— Добрый день, сэр, — произнес он с той характерной хрипотцой, в которой безошибочно угадывалась давнишняя любовь его обладателя к обильным возлияниям. — Чем могу вам служить?
— Мистер Уорд Томпсон?
— Да, сэр.
— Моя фамилия Селби, мистер Томпсон — и с этими словами я сунул ему в нос удостоверение с полицейской бляхой.
Он поглядел в удостоверение и с тихим вздохом склонил голову,
— Плохо дело, — заметил он, не переставая улыбаться.
— Могло быть хуже, — произнес я. — Скажите спасибо, что я не цирковой фокусник.
Он рассмеялся.
— Я хочу сказать: для меня плохо. Когда вы вошли, я решил, что это клиент.
— Понятно.
— Не то что бы вы были очень похожи на клиента. Но ведь мы как-никак в Гринвич-Виллидж, у нас тут все не как у людей.
— Что, бизнес не процветает?
— Не процветает? Друг мой, бизнес практически зачах! — Он опять вздохнул. — Еще несколько таких вот дней — и мне придется все продать и снова брить щеки в местной парикмахерской.
Я усмехнулся.
— Так вы этим раньше занимались?
— Ну да. До тех пор, пока несколько лет назад не грянула мода на итальянские прически. Когда к тебе приходят девчонки, готовые заплатить десятку за ту же самую стрижку, какая мужчинам обходится в один доллар… Он осекся и пожал плечами. — Но это и стало началом конца. Спокойные дни моей честной профессии были сочтены.
— Я кажется, понимаю вас, — кивнул я.
— Ну да. Садитесь! О чем вы хотите со мной поговорить, мистер Селби?
Он вернулся за свой столик, а я воссел на козетку напротив.
— Вы знакомы с Эрнестом Гриром? — спросил я.
Улыбка не сошла с лица мистера Томпсона, но как-то завяла.
— Немного, — проговорил он глухо.
— Только немного, мистер Томпсон?
— Да, — подтвердил он. — Поверьте, для знакомства с Эрнестом Гриром и немного — вполне достаточно.
Я вытащил записную книжку.
— У меня возникло ощущение, что вы его недолюбливаете.
— Просто у меня аллергия на негодяев. Вот он каков, этот Эрнест Грир негодяй!
— Неужели?
— Именно! Если хотите знать, он самый отъявленный негодяй из всех негодяев, с кем я имел несчастье общаться. — Он произнес эти слова равнодушно, ничем, ни голосом, ни жестом, не выдав своих
