поверьте моему слову - когда бы и как бы вы ни жили, где-то обязательно найдутся люди, уверенные, что вы живете в Золотом веке.
– Будь я проклят, - проговорил Адьер.
Джеллинг пристально посмотрел на него.
– Будете, - мрачно сказал он. - У меня для вас плохие но- вости, Адьер. Мы не можем позволить вам остаться здесь - нам надо хранить секрет.
– Я могу говорить везде.
– Да, но в чужом времени никто не будет обращать на вас внимания. Вы будете иностранцем, чудаком…
– А если я вернусь?
– Вы не можете вернуться без визы, а я вам ее не дам. Если вас это может утешить, то знайте, что вы не первый, кого мы так высылаем. Был, помню, один японец…
– Значит, вы отправите меня…
– Да. Поверьте, мне очень жаль.
– В прошлое или в будущее?
– Куда хотите. Выбирайте.
– Почему такая скорбь? - напряженно спросил Адьер. - Это же грандиозное приключение! Мечта моей жизни!
– Верно. Все будет чудесно.
– Я могу отказаться, - нервно сказал Адьер.
Джеллинг покачал головой.
– В таком случае вас придется усыпить. Так что лучше выбирайте сами.
– Я счастлив сделать такой выбор!
– Разумеется. У вас правильное настроение, Адьер.
– Мне говорили, что я родился на сто лет раньше.
– Всем обычно это говорят… или на сто лет позже.
– Мне говорили и это.
– Что ж, подумайте. Что вы предпочитаете… прекрасное будущее или поэтическое прошлое?
Адьер начал раздеваться, раздеваться медленно, как делал каждую ночь перед тем, как предаться фантазиям. Но сейчас фантазии предстояло воплотиться, и момент выбора страшил его. Еле переставляя ноги, он взошел на медный диск, на вопрос Джеллинга пробормотал свое решение и исчез из этого времени навсегда.
Куда? Вы знаете. Я знаю, Адьер знает. Он ушел в Землю Наших Дорогих Мечтаний. Он скрылся в прибежище Наших Снов. И почти тут же понял, что покинул единственное подходящее для себя место.
Сквозь дымку лет все времена, кроме нашего, кажутся золотыми и величественными. Мы жаждем будущего, мы томимся по прошлому и не осознаем, что выбора нет… что день сегодняшний - плохой или хороший, горький, тяжелый или приятный, спокойный или тревожный - единственный день для нас. Ночные мечты - предатели, и мы все - соучастники собственного предательства.
Не можно тратить цена одной чашка кофе, достойный сэр? Нет, сэр, я не есть попрошайная личность. Я есть изголодный японский странник оказаться в этот ужасный год. Почетный сэр! Ради вся святая милость! Один билет в город Лайонесс. Я хочу на колени молить виза. Я хочу в Хиросима, назад, в тысяча девятьсот сорок пятый. Я хочу домой.
Джон Уиндем Хроноклазм
Мое знакомство с Тавией началось, можно сказать, издалека. Как-то утром на плайтонской Хай-стрит ко мне подошел незнакомый пожилой джентльмен. Он приподнял шляпу, отвесил поклон, скорее на иностранный манер, и вежливо представился:
– Меня зовут Доналд Гоби, доктор Гоби. Я буду весьма признателен вам, сэр Джералд, если вы уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени. Очень прошу простить за беспокойство, но дело весьма важное и не терпит отлагательств.
Я внимательно посмотрел на него.
– Видимо, здесь какое-то недоразумение. Я не титулован - я даже не дворянин.
Он выглядел озадаченным.
– Неужели! Простите великодушно! Такое сходство… Я был совершенно уверен, что вы сэр Джералд Лэттери.
Настал мой черед удивиться.
– Я и есть Джералд Лэттери, но мистер, а не сэр.
– О боже! - смутился он. - Конечно! Как глупо с моей стороны. Есть здесь… - он посмотрел вокруг -…есть здесь местечко, где мы могли бы побеседовать без помех?
Я заколебался лишь на миг. Бесспорно, передо мной был образованный, культурный джентльмен. Может быть, юрист. И уж конечно, не попрошайка или кто-нибудь в таком роде. Мы находились рядом с 'Быком', и я пригласил его туда. Гостиная была свободна и предоставлена к нашим услугам. Он отклонил мое предложение выпить, и мы сели.
– Ну, так в чем же дело, доктор Гоби? - спросил я.
Он не сразу решился заговорить, но все же собрался с духом и сказал:
– Это касается Тавии, сэр Джералд… э-э, мистер Лэттери. Вы, вероятно, не представляете истинного масштаба возможных осложнений. Вы понимаете, я говорю не о себе лично, хотя мне это грозит серьезными неприятностями, - речь идет о последствиях, предвидеть которые невозможно. Поверьте, она должна вернуться, прежде чем случится непоправимое. Должна, мистер Лэттери!
Я наблюдал за ним. Несомненно, он был по-настоящему чем-то расстроен.
– Но, доктор Гоби… - начал я.
– Я понимаю, что это значит для вас, сэр, но все же я умоляю вас на нее воздействовать. Не ради меня, не ради ее семьи, но ради общего блага. Нужна величайшая осторожность, иначе последствия непредсказуемы. Порядок, гармония совершенно обязательны. Сдвиньте с места одно зернышко - и, кто знает, чем это кончится? Поэтому заклинаю вас убедить ее…
Я перебил его, но мягко, так как, о чем бы там ни шла речь, его это дело очень тревожило.
– Одну минуту, доктор Гоби! Боюсь, это все же ошибка. Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
Он с явным недоверием поглядел на меня.
– Как?.. Уж не хотите ли вы сказать, что еще не встречались с Тавией?
– Насколько мне известно, не встречался. Я даже имени такого никогда не слышал, - заверил я.
У него был такой растерянный вид, что я снова предложил выпить. Он отрицательно покачал головой и понемногу пришел в себя.
– Мне так неловко. И впрямь вышла ошибка. Прошу вас принять мои извинения, мистер Лэттери. Боюсь, я показался вам не совсем нормальным. Все это так трудно объяснить. Забудьте, пожалуйста, наш разговор. Очень вас прошу, забудьте его.
Он удалился с потерянным видом. А я, хоть и несколько озадаченный, через день-другой выполнил его последнюю просьбу - забыл о этом разговоре. По крайней мере думал, что забыл.
Тавию я впервые увидел года два спустя и, конечно, не знал в то время, что это она.
Я только что вышел из 'Быка'. На Хай-стрит было людно, и все же, берясь за ручку машины, я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд с противоположной стороны улицы. Я обернулся, и наши глаза встретились. У нее они были карие.
Высокая, стройная, красивая - нет, не хорошенькая, больше чем хорошенькая, - она была в обычной твидовой юбке и темно-зеленом вязаном джемпере. Однако туфли ее выглядели несколько странно: на
